— Она еще не вставала, — отозвался мистер Уивер, оставив Энтони терзаться собственными предположениями о ее состоянии и уговаривать себя, что при ее болезни любящий отец не стал бы тратить время на кого-то, кроме занемогшей дочери.

Однако ровно до того момента, как мистер Уивер, обведя рукой богатейшие стойла Ноблхоса, не предложил Энтони выбрать любую из его лошадей.

— Благодарю, доктор Харви обещал дать мне свою для этой поездки, — с недоумением объяснил Энтони и с еще большим изумлением услышал ответ:

— Вы отказались взять с меня деньги за услуги, оставив в должниках, — заявил Томас Уивер. — Это тяжкое бремя, мистер Рид, и я предпочел бы рассчитаться с вами хотя бы таким способом. Лиззи сказала, что у вас нет лошади…

— Мистер Уивер, даже самая захудалая ваша лошадь стоит столько, что мне пришлось бы работать на вас лет десять, чтобы покрыть расходы, — улыбнулся Энтони. — И потом, я надеялся, что вы приняли мои уверения в преданности вам. Вы дали мне путевку в жизнь — какую еще я могу требовать награду?

— Я всего лишь оплатил Итон, — буркнул мистер Уивер, явно не довольный тем, как складывается разговор, — не самая весомая причина для подобного бескорыстия.

К тому же вы тогда были ребенком — и это снимает с вас всякую ответственность за мои траты.

Энтони вздохнул. Разве в деньгах было дело? Мистер Уивер и его семья подарили ему новую жизнь, убедив, что есть на свете люди, которым он не безразличен. Это было самым мощным стимулом бороться дальше, чтобы однажды показать, что их добро не пропало даром и что они не ошиблись в нем. Возможность помочь мистеру Уиверу была для Энтони куда как большим благом, нежели для его подзащитного, и он пытался донести это до него еще при первом разговоре об оплате. Но, видимо, красноречие подвело его и в тот раз.

— Мистер Уивер, пожалуйста, — мягко, но бескомпромиссно начал Энтони, — мне очень жаль, что я причинил вам неудобство своим решением, но будьте милосердны, не нагружайте меня пониманием, что я снова злоупотребил вашим расположением ко мне. Предыдущих двух раз мне достанет до конца жизни!

Томас Уивер посмотрел на него с подозрением, которое еще усилилось появившимся пониманием.

— Мистер Рид, надеюсь, вы не думаете, что мое согласие на ваш брак с мисс Уивер было продиктовано желанием расплатиться за услуги? — с заметным раздражением спросил он. Энтони покачал головой.

— Я думаю, что вы всего лишь пожалели меня, как и пятнадцать лет назад, — без всякой неприязни ответил он. — Однако очень надеюсь однажды доказать вам, что заслуживаю и иного отношения. А потому сейчас позвольте мне откланяться: быть может, помощь доктору Харви станет первым шагом на пути к этой цели.

Томас Уивер собирался было возразить, однако вместо этого вдруг тепло заулыбался, глядя мимо Энтони и вынуждая тем самым его обернуться.

— Папа, мистер Рид! — в дверях конюшни появилась Элизабет и уверенным шагом направилась к ним. Энтони не мог оторвать от нее взгляда. Темно-синяя амазонка, аккуратный узел прически — она собралась на утреннюю прогулку и — слава всем святым! — лучилась здоровьем!

— Мисс Уивер!..

Он не успел поклониться — она протянула ему руку в знак приветствия. У Энтони сильно стукнуло сердце, напрочь уничтожив благоразумие. Снова дотронуться до нее, снова испытать этот приступ сумасшедшего восторга, подавляющий все горькие мысли! Пресвятая Дева, если бы он только мог себе позволить… хоть на одну лишнюю секунду задержать ее руку в своей… успеть почувствовать губами нежность ее кожи… понять, приятны ли Лиз его прикосновения…

Энтони на мгновение сжал ее пальцы и, забыв выдохнуть, склонился к руке. Поймет — Элизабет была слишком проницательна, чтобы оставить его несдержанность без внимания, — осудит, откажет навсегда. Даже у ангелов есть предел терпения. А Энтони слишком часто проверял его на прочность.

— Рад видеть вас в добром здравии!

— А я очень признательна вам за внимание к моей просьбе, — Элизабет зачем-то посмотрела на освобожденную им руку, и Энтони против воли стало жарко. Что значили все эти пустые вежливые слова, когда вот так… вся жизнь в одном взгляде?

И все счастье — в одной лишь как воздух нужной отзывчивости? — Однако папе как будто не удалось убедить вас принять его подарок?

Мистер Уивер что-то буркнул в подтверждение ее слов, а Энтони понадобилась вся сила воли, чтобы стряхнуть колдовские чары своего ангела.

— Мисс Уивер, а вы сами как бы отнеслись к столь щедрому знаку внимания? — спросил он, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему. Однако Элизабет словно предвидела такой его ход.

— Смотря с какими чувствами он был бы сделан, — спокойно сказала она. — А в папином добром к вам отношении, я думаю, вы можете не сомневаться.

Энтони улыбнулся, неожиданно ощутив азарт спорщика.

— Но именно поэтому мне и претит пользоваться его благосклонностью. Право, мисс Уивер, я до глубины души тронут вашим желанием облегчить мое существование! Вряд ли чья-либо еще забота могла бы восхитить меня сильнее вашей с мистером Уивером.

— Однако же вы нам отказываете, — Элизабет так пристально посмотрела на него, словно хотела проникнуть в самую душу и убедить в своей правоте. У Энтони что-то сжалось внутри от невозможности ей уступить. Если он возьмет лошадь, то перестанет уважать себя. Это разом перечеркнет все его достижения, сведя их к низкой корысти и желанию нажиться на чужой беде. Разве сможет он потом смотреть в глаза Элизабет и ее отцу с прежним достоинством? Разве будет иметь право на их уважение и понимание? Разве позволит себе?..

Элизабет отвела взгляд, опустила голову. Словно раскаялась в прежней милости.

— Я подчинюсь любому вашему решению, мисс Уивер, — ненавидя себя за это слюнтяйство, ответил Энтони. Тоже устремил взор в пол, ощущая неминуемое приближение беды. И не заметил, как мистер Уивер отлучился, чтобы спустя минуту вернуться уже не в одиночестве. Вежливость заставила Энтони поднять глаза и увидеть, что он ведет под уздцы великолепного рыжего скакуна с черной гривой и черным же хвостом.

— Давайте поступим так, мистер Рид, — проговорил Томас Уивер, ласково и успокаивающе поглаживая жеребца по спине. — Поскольку мы с дочерью серьезно вас задержали, вы в качестве извинений воспользуетесь нашей лошадью вместо лошади доктора Харви, которому она, весьма вероятно, понадобится для посещения очередного больного. После возвращения я без единого возражения приму Везувия в родные стойла и, клянусь, больше никогда не подниму этот вопрос.

Упираться и дальше было бы верхом неприличия, и Энтони сердечно поблагодарил мистера Уивера за беспокойство. Вот только, выиграв бой, он, кажется, проиграл войну, потому что Элизабет по-прежнему не поднимала на него глаз и судорожно сжимала руки, словно бы борясь с какими-то мыслями. Энтони подозревал, что среди них было и отвращение к нему. И лучшее, что он мог сейчас сделать, это покинуть Ноблхос и никогда больше не попадаться на глаза его обитателям. Однако мистер Уивер, явно из самых лучших побуждений, решил продлить его мучения.