*глупец (ит.)

**Человек предполагает, а бог располагает (итал. пословица)

Никогда в жизни Энтони не видел столь уютной картины. Приглушенный свет, умиротворяющая обстановка, негромкий напевный голос — и Лиз в накинутой на плечи ажурной шали и с книгою в руках. Она читала вслух, словно Ребекка могла ее слышать, а Энтони, не понимая ни слова, лишь упивался чудесным видением, невольно представляя себе вечернюю детскую, в которой Элизабет рассказывала бы крохотным сыну и дочке сказки, ласково улыбаясь любопытным непоседам, поправляя шаль и ожидая мужа, который вот-вот должен был зайти и пожелать детям доброй ночи.

Святая Дева, если вчера он, вне всякого сомнения, видел ее чужой женой и зашелся бы от ревности при любой мысли о будущем, то сегодня в личиках придуманных малышей слишком явно угадывались итальянские черты, и это сводило с ума, то пытая своей невозможностью, то искушая непреодолимым желанием рискнуть. Почему он так твердо решил, что Элизабет для него недосягаема? Кажется, ее ничуть не смутило его внебрачное происхождение, и, кем бы ни была мать Энтони, отец признал его право называться джентльменом, а значит, и перед миром Энтони был чист. Так, может, стоило открыть Элизабет все свои прошлые прегрешения и уже потом предполагать продолжение? А вдруг она смогла бы простить их и принять теперешнего Энтони, откликнувшись на его чувства? Ведь разве стала бы она плакать из-за безразличного ей человека? И разве… позволила бы последний бесконечный поцелуй, не испытывай к Энтони хоть толику нежности?

— Angelo mio…

Элизабет вздрогнула, и Энтони только сейчас понял, что сказал эти слова вслух. Вспыхнул, не понимая, как мог так оплошать, и не представляя, как теперь оправдываться.

— Мисс Уивер, простите, я помешал вам.

Она поднялась с кресла, закрыла книгу, бросила быстрый взгляд на Ребекку и повела плечами.

— Я подумала, что, быть может, интересная история побудит мисс Флетчер вернуться к нам, — вполголоса проговорила она. — Вы скажете, что она не может меня слышать…

— Я скажу, что это замечательная идея, — улыбнулся Энтони, стараясь избавиться от смущения: даже если Элизабет разобрала его слова, пользоваться этим знанием явно не собиралась, пожалев его самолюбие. — Я, к моему огорчению, не сумел обеспечить мисс Флетчер достойный уход после случившегося с ней несчастья. И не подумал о том, что ей, возможно, нужна не горничная, а подруга, способная своим участием растопить замерзшее сердце. Мне очень горько, что вы не познакомились раньше: ваша доброта, несомненно, помогла бы ей прийти в себя и, быть может, даже начать новую жизнь.

— Хочется верить, что это еще впереди, — мягко ответила Элизабет. — Мне кажется, лекарство помогает и мисс Флетчер, пусть даже вопреки своему желанию, потихоньку поправляется. Наверное, рано строить планы, но я искренне надеюсь, что после выздоровления она не откажет нам с Эмили в своем расположении.

— А мне думается, что дело здесь вовсе не в микстурах, — заметил Энтони. Элизабет приняла его комплимент с улыбкой и порадовалась, поймав ответную. Однако тут же отвела взгляд, опасаясь, что может выдать слишком сильную радость от встречи с ним. Она заждалась его возвращения от миссис Доусон и ее дочерей, но вовсе не потому, что хотела узнать, как прошла их беседа. Она скучала по Энтони. Совершенно глупо и неуместно, особенно памятуя о том, что они только утром расстались, но ей отчаянно хотелось снова его увидеть. Заглянуть на пару мгновений во внимательные голубые глаза. Вспомнить, как куталась в его промокший сюртук. Отыскать в его голосе нотки, выдающие взаимную радость. Элизабет теперь знала, как они выглядят. И не желала притворяться, что к ней это не имеет никакого отношения.

— Как прошла ваша встреча с миссис Доусон? — через силу спросила она. Не хотелось говорить о делах. Лишь друг о друге — чуть больше узнавая, чуть смелее приближаясь, чуть правильнее понимая. И отыскивая между слов самое главное. — Неужели доктору Харви придется отстаивать свою честь в суде? Если так, то мы все согласны выступить свидетелями его защиты. Можете на нас рассчитывать, мистер Рид!

— Благодарю, мисс Уивер, но, к счастью, мне удалось убедить истицу, что это дело принесет куда как больше неприятностей ей, нежели мистеру Харви, — с ощутимой теплотой ответил он. — Выслушав мои доводы, она согласилась отозвать свое заявление. Собственно, я потому так и задержался, что счел необходимым сопроводить миссис Доусон до Тонтона и убедиться, что она не пошла на попятную.

Элизабет смотрела на него с таким восхищением, словно он, ПО меньшей мере, вынес ребенка из горящего дома, и от этого мысли снова стали путаться, и Энтони замолчал, опасаясь в очередной раз свалиться в нелепости.

— Кажется, вы первый человек на свете, кто сумел заставить миссис Доусон отказаться от своих намерений, — сказала Элизабет. — Не представляю, сколько усилий вам пришлось на это затратить и сколько проклятий в свой адрес выслушать.

— Ну что вы, мисс Уивер, наша беседа протекала в самой теплой обстановке, — поспешил успокоить ее Энтони. — Миссис Доусон призналась, что по ошибке выпила слишком большое количество прописанного ей лекарства, плохо себя почувствовала и решила, что доктор Харви — один из тех шарлатанов, что пользуются доверчивостью англичан и наживаются на их бедах, предлагая бесполезный, а зачастую и опасный для здоровья товар. А поскольку она не имела права оставить любимых дочерей без материнской опеки, то решила тут же наказать прохвоста и, очевидно, из-за эмоций слишком поторопилась.

— Я даже не стану спрашивать, верите ли вы в это, — негромко рассмеялась Элизабет. — Наверное, по долгу службы вам приходилось сталкиваться и не с такими сказками. Надеюсь только, вам удалось избежать участи доктора Харви, определенного миссис Доусон на роль ее зятя? Она весьма целеустремленная дама, и, лишившись одной жертвы, несомненно, желала бы найти на освободившееся место новую.

— Меня сложно сделать жертвой, мисс Уивер, — улыбнулся Энтони, позволив себе принять ее интерес за собственничество. Пусть даже всего лишь отдавая дань его сватовству. — Я хорошо знаю законы и неплохо разбираюсь в людях.

— А еще, кажется, любите похвастаться? — лукаво подначила его Элизабет, а Энтони накрыло нежданным воодушевлением.

— Не скрою, грешен, — будто бы в раскаянии опустил голову он. — Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.

— Вам давно это удалось, — скромно улыбнулась Элизабет и бросила на его сюртук слишком быстрый взгляд, чтобы Энтони мог его не заметить. Значит, она поняла его истинные намерения и, вопреки его уверенности в недостойном джентльмена поведении, сумела их оценить? Это было высшей наградой за все его мучения!

— Мисс Уивер…

— Ни… — раздалось едва слышимое от постели больной. — Ни…

Элизабет повела плечами, уже привычная к таким стонам, за которыми ничего больше не следовало, а Энтони все же шагнул к Ребекке и с радостным удивлением увидел, как на него смотрят запавшие черные глаза.