— Да, детка! Мы громко разговариваем с папой, все хорошо… рисуй, — подошла я к ней, — о! Какие красивые линии получаются. Рядом еще зеленую и синенькую проведи… У меня не было семьи, Вадим, — подняла я голову от исчирканной красным страницы альбома, — все те полтора месяца — до отъезда к маме. Я очень старалась, чтобы она была. Уговорила себя, что твои… нежности по телефону с другой женщиной мне просто послышались. Ты же не мог так поступить со мной — за спиной, исподтишка, как вор и предатель. А ты тогда смотрел и не видел меня — что я всегда накрашена, причесана, красиво одета… для тебя. Новое белье… комплект — розовое с серебром, тот фасон, что ты когда-то хотел — развратный… фасон, — давила я в себе слезы, — ты хоть помнишь его… на мне?

— Да, — скрестил он на груди руки, с вызовом глядя мне в глаза.

— И какие там трусики? — криво улыбнулась я.

— Это в них ты… с-с первым встречным? — задушено прошипел он, быстро взглянув на Янку.

— Не по-омнишь, а я в них глупо лезла тебе на глаза — в нашей спальне… постели, — буквально замутило меня от ненависти в его глазах.

— Я все видел, — играл он желваками, — и все помню. И даже хотел…

— Только не меня, да? — задохнулась я тем же — ненавидела его сейчас так же сильно — сильнее! И если бы не Янка! Всплыли в памяти Валины советы, и я постаралась взять себя в руки: — Я уже в курсе, какой была… твоя женщина. Давай не будем собачиться… пожалуйста. Я сделала большую глупость и на прощение не рассчитываю… не нужно, но и ты не такой безгрешный, каким хочешь казаться.

— Я доказал, что понимаю это, когда встал перед тобой на колени, Ксюша, — шипел он, — смешно это было, да? Когда я жался к тебе своими рогами, вымаливая прощение? Забавно? — тихо засмеялся он… страшно, неестественно. Кажется, даже губы побелели…

В тихой панике я нашарила рукой Янку, подвинула и села за стол, подтянув ее к себе на руки — зашумело в ушах. То самое состояние… я прикрыла глаза, пережидая его. Нужно пойти к врачу, в ближайшее же время… Посторонние мысли чуть отвлекли, даже дали нужные силы — совсем капельку, а мне и не нужно было много. На что-то сильное и правильное я вряд ли была способна в принципе, но сосредоточиться на его словах и хотя бы попробовать ответить стоило. Я постаралась вспомнить те свои ощущения:

— Страшно было, Вадь… я испугалась, а еще я тогда поняла, что ты мне врешь. Потому что… что же нужно было натворить, чтобы извиняться на коленях? Не просто переспать, а… раз в сто хуже, наверное? — шептала я в волосы дочке. Нос заложило, горло пересохло и саднило. Янка послушно повторила, продолжая рисовать: — Сто-о…й-йя… р-раз-з.

— Да, молодец, — поцеловала я ее головку, цепляясь за родное тельце, как за спасательный круг.

— Но еще страшнее было, когда я снова услышала в телефоне ее имя, а потом женский голос. Неважно… — махнула я на него рукой и прокашлялась: — Забавно другое — как я играла в семью эти месяцы: готовила твои любимые блюда, намывала, наглаживала… и все это — с рогами. Носила же я их, Вадь, и ничего… старалась не задеть тебя ими. Чтобы не заговорил об этом, не ушел… чтобы не узнать правду… нечаянно. Может одумаешься… думала.

— Я говорил правду — я тебе не изменял, — гневно дрогнул его голос.

— А весь город думает иначе. И я тоже зря, наверное, как тать — под покровом ночи, — необъяснимо поднималось во мне что-то злое и неустрашимое, — не подумала… надо же. Нужно было, как и ты — открыто, и потом вообще промолчать, да? Сделать вид, что ничего такого.

— Не как… а как шал… как последняя…! С таксистом! В грязной машине, — тихо рычал он, вцепившись в подлокотники кресла побелевшими пальцами.

— А таксисты тоже люди, Вадь, и не-ет, — дрожа от волнения, быстро гладила я Янку по плечику, — я ценю себя выше, чем ты — «Сюита», Вадим — шикарный номер, внимательный мужчина. А ты водил туда свою…? Должен тогда знать… Так — стоп! — вздернула я руки — пальцы немели, подрагивали, как и губы.

— Хватит. Продолжим так — испугаем Яну. И вообще — ей скоро на горшок. Пора заканчивать. Нам нужно составить договор… соглашение…

— Тварь… — тихо и потерянно прошептал мой муж, — подробности были обязательны? Может еще и…?

— Сам ты такой, Вадь, — почти спокойно уже ответила я, — а я теперь понимаю, почему ты сказал — подробностей не будет. Спасибо, что пожалел меня тогда. Они же так сильно ранят, да?

— Была влюбленность и только, — резко вскочил он и прошелся по кабинету, — сейчас, после всего, что сказала ты, мне нет никакого смысла врать — было затмение, влюбленность в женщину исключительной красоты и достоинств. Но я выбрал семью — вас с Яной. Это было непросто, но я выбрал вас!

— А на…?!

В дверь стукнули, она открылась и заглянула женщина-секретарь. Я запнулась на нехорошем слове, мысленно поблагодарив ее и поздоровалась задушенным голосом:

— Здравствуйте, Людмила Григорьевна.

— Здравствуйте, Ксения, — чуть замялась она, — Вадим Сергеевич, через десять минут подойдет Сиренко, у вас назначена встреча.

— Хорошо, — отвернулся Вадим к Янке, — прикройте дверь, пожалуйста.

— Если там такое совершенство, — горько хмыкнула я, — так на фига тебе сдались мы?

— Она хотела забрать у тебя Яну, не только меня — все дело в этом.

Не было слов… Я помолчала, опять хмыкнула.

— А я так и отдала бы… И что — пожалел меня? Из-за этого вы и расстались? Так себе… версия, извини. Влюбился? Врал, значит, перед нашим отъездом. А зачем врал, что любишь меня? И как бы мы жили после этого?

— Я все обдумал, переосмыслил… разочаровался в ней, если хочешь! Не врал. Хотел, чтобы у нас все, как было раньше. Но теперь все изменилось, — посмотрел он на Янкин рисунок и погладил нашего притихшего ребенка по голове: — Умница. Я — против вашего отъезда.

— Все равно мы уедем. При разводе с ребенком есть условие — свое жилье, работа и нормальный доход у того, с кем он остается. Мое жилье на Урале, а работу я найду, когда выйду из декретного — финансисты всегда востребованы…

— А еще алименты… ты же рассчитываешь на алименты? — процедил он.

— Само собой, Вадим. Но если ты скажешь, что не будешь их платить Янке, я не стану требовать. Помощь нам обещал мамин муж — достойное содержание. Он называет меня дочкой, а их мужчины считают своим долгом заботиться о семье, тем более — о своей крови… Валентина обещала, что процесс я выиграю. Она костьми ляжет, но выиграем.

— И не факт… — глухо отметил он, — я не соглашусь с отъездом Яны.

— Что — оформишь на меня квартиру? — удивилась я, — я не собираюсь никак от тебя зависеть.

— Оформлю на тебя квартиру, — подтвердил он.

— Спасибо… — помолчала я, — только я все равно уезжаю, Вадим, так что — не нужно. И не собираюсь лишать Янку папы — есть скайп, еще есть отпуска — твой и мой, и кроме этого… раз в месяц или два ты сможешь прилетать к ней на выходные — если захочешь. Деньги не такие большие — для тебя вообще не проблема. И я буду звонить… мы договоримся, как часто. Раз в неделю? И рассказывать тебе о ней — все. Я не останусь тут, извини… а уж в твоей квартире — тем более.