3. Понимания примата духа над плотью мало, нужен постоянныйсамоконтроль, ибо скотинка из нас так и прет, в последнее время дляблаговидности использует все демократические лозунги «свободы». Все своижелания нужно контролировать, всякий раз спрашивать: кому это нужно, мне –человеку или же мне – животному?

4. Увы, все мы намертво всажены в тела животных, покинуть ихневозможно. Хуже того, зависим от их функциональности. Следовательно, нужнодержать тела в добром здравии, кормить и поить, но не забывать, что это мы –хозяева, а не они хозяева над нами.

5. Упорно и безостановочно идти к Богу, то есть развиватьнауку и технику, совершенствоваться, подчинять животные страсти и, не в ущербнашей телесной оболочке, выдавливать животные страсти.

6. Исходя из того, что наши жизни полностью зависят оттелесных оболочек, в которые мы всажены, должны стремиться продлитьсуществование этих тел. Для этой цели развивать науку и технику, уделяя особоевнимание долголетию, протезированию, клонированию, а затем и достижениюдолголетия (бессмертия). Ибо истинно, что ничто вечное не может быть созданосмертными, а с достижением бессмертия сможем наращивать мощь, копить знания имудрость с тем, чтобы однажды выйти на край Вселенной и принять часть ноши насвои плечи.

7. В повседневной жизни имортист должен руководствоватьсяпростыми и понятными правилами:

а) каждый день и каждый час должен быть направлен насовершенствование, а не на развлечения для «простых людей»,

б) не читать книг дочеловеческого уровня, не смотретьтелепередач для «простых людей»,

в) для общения выбирать имортистов, так легче поддерживатьдруг друга в трудной дороге наверх, чем постоянно бороться с желаниями «простыхлюдей».

Примечание: обезьяна в нас сильна, все вышеперечисленныеправила, увы, редкий имортист сможет выполнять в полной мере. Признавая реалии,имортизм допускает зигзаги, то есть позволяет иногда уступать давлениюживотного начала. Все и всегда не могут быть святыми и подвижниками, в каждомиз нас сильно животное, и попытка постоянно держаться в абсолютной чистотеможет качнуть маятник в обратную сторону с такой силой, что обрушит все здание.Главное, понимать движущие нами страсти, разделять их на чистые и нечистые. Иследовать по избранному пути к Творцу».

Налил еще сока, допил, в голове чуть прояснилось. В этомнеромантичном соке что-то есть… Чувствуется, что писал иногда спокойно, иногдав раздраженном состоянии, а то и вовсе после стычки с демократами, потому ивыпад в их адрес совсем не то чтобы уж не к месту, но слишком заметен. Дажеочень слишком. В таких основополагающих законах не имеет быть отражениенастроений Моисея или Мухаммада, когда спускались с гор, а подошвы в водянкахот попавших в башмаки камешков… Пророк должен быть величественным,невозмутимым, прозревающим вдаль на века и тысячелетия пути и заблуждениесвоего человечьего стада. У него не может быть плоскостопия, несваренияжелудка, хреновых советников или плотских желаний.

Собственно, любой пророк – полная противоположность мне,однако же я, все-таки будучи пророком, понимаю, что и Моисей жил в телеобезьяны, и Мухаммад, и Ньютон, и всем хотелось трахаться, жрать от пуза ищупать жену соседа, однако же сумели жить так, что их траханье и щупаньеосталось там, во тьме веков, и забылось, а к нам дошли величественные образы,исполненные силы и достоинства, нечеловеческой выразительности и мудрости…

Будем иморталить, сказал я себе со вздохом. Вслушался,повторил уже тверже: будем иморталить! Никаких слабостей!.. Ну, по крайнеймере, стараться допускать их поменьше. Уже битый, знаю, что зарекалась свиньягивно исты, но… хорошо уже то, что зарекалась, другие ведь и не зарекаютсядаже, а эта, может быть, и вовсе старалась выползти из свинства, может быть,даже выползла и указала другим светлый путь в техногенное будущее снанотехнологией и генетикой?

Если и указала, мелькнула мрачная мысль, то ее тут жезатоптали. Не потому, что нашедшего верный путь затаптывают первым, а потому,что в юсовском свинстве каждый из нас, чего греха таить, чувствует себя оченьдаже комфортно. Все можно, все разрешено, демократия, даже Бога убрали, чтобыне мешал и не мозолил глаза излишними требованиями. Так что всякий, указывающийпуть из родного болота, раздражает. Очень даже. Настолько, что всегда затопчемс радостью и ликованием, а в оправдание скажем че-нить мудрое из подсунутогоэкспертами по удерживанию стад в болоте.

С нефтяниками встреча прошла быстрее, чем ожидал: простознакомство, общий разговор о перспективах, я пообещал выделить больше средствна ремонт изношенных трубопроводов.

Когда они ушли, я заглянул к Потемкину, он стучит поклавишам быстро, как профессиональная машинистка. Вообще-то, такое хорошеезнание клавиатуры вовсе не свидетельство профессионализма ученого, писателя илиполитика. Те все печатают медленно, двумя пальцами. Мысль приходит неспешно,слова разворачиваются вдумчиво, тут и двумя пальцами тюкаешь, словно взамедленной киносъемке. Это у машинистки пальцы порхают, как фонтанчики над лужей,ей задумываться и выгранивать формулировки ни к чему, однако Потемкин все жеухитряется выстраивать слова правильно, убедительно, судя по тем распечаткам,что кладет на мой стол.

Я видел, как он в нетерпении придвигал лицо к экрану, тампляшет цветной калейдоскоп лиц его подчиненных, губы Потемкина двигаютсябыстро, почти выплевывая резкие слова. В его министерстве сейчас разворошенныймуравейник. Я не случайно оставил поработать полдня здесь, чтобы сразу жекорректировать со мной перестройку финансирования, ускоренного развития однихнаправлений и задавливания других.

Он не видел меня в дверном проеме, я постоял еще парумгновений, присматриваясь к нему с любопытством. Сильный, красивый, так ипросится слово «породистый», словом, великолепный самец, яркий представительчеловеческого рода, сильный и могучий зверь, что в других условиях стал бывожаком стаи и, конечно же, дал бы многочисленное потомство, такое же живучее,здоровое, красивое, сильное, с хорошо развитыми мышцами, костяком и рефлексами.

Он поднял голову, лицо утомленное, глаза слегка покраснели,а мешки под ними потяжелели.

– А, господин президент… Задали вы мне задачку, задали…

Я вошел, поинтересовался:

– Как там? Все понятно?

– Да понять все нетрудно, но вы уж слишком замахнулись… а я,дурак, и рад…

– В самом деле? – спросил я. – Вы так увлеченноработали, в глазах неземная радость и просветление на челе. Я был уверен, у васна руках по меньшей мере фул-хаус.

– Что?.. А, баб в стрип-покере раздеваю? Россия, господинпрезидент, сейчас почище всяких стрип-покеров. Как угодно ее можно нагнуть,даже противно.

– А вам надо, чтобы сопротивлялась?

– Да хоть понимала бы, что с нею делают! А то, как пьянуюбабу… Не весьма достойно.