Я опустился в соседнее кресло. Надо бы воспринимать каксоперника, он и был соперником на выборах, выступив во главе партииаристократов, так их называли, хотя полное название куда корректнее, с длинным,как у доисторического ящера, хвостом, а когда его партию называли вслух, яслышал, как стучат по ступенькам не то кости, не то ороговевшие чешуйки.Проиграл он, понятно, с треском, что и понятно. У нас, имортистов, нашласьтакая сладкая морковка для быдла, как грядущее долголетие, а затем ибессмертие, что позиции уступили даже правящая и коммунисты, а партияаристократов всего лишь упирала на бесспорный факт, что править должна элита.Но масса народа – это масса, это хаос, беспорядок, это животные страсти иплотские желания, аристократия же – примат духа над плотью, такие люди,понятно, в меньшинстве, даже в абсолютнейшем меньшинстве, и то чудо, что сумелисоздать партию, это заслуга самого Потемкина, но я последние полгода с великимсочувствием и неловкостью смотрел, как он на ток-шоу доказывал тупейшему быдлу,что только аристократия в состоянии создать и удержать в рамках государство,основанное на необходимой обществу духовности, в смысле – примате такихпонятий, как честь, совесть, верность, благородство, над такимипривлекательными для простонародья траханьем, жратвой, пьянкой и бездумнымвесельем.

– Понятно, понятно, – согласился я. – Вам быграфиню, да?

– Отнюдь, – возразил он. – Отнюдь, вашевеличество. В постели что графиня, что ее служанка… Но вот служанка и послепостели – служанка, а графиня и на пианине, и на фортепиане, и везде, где еезахочешь. Чем и ценна элита, Ваше Величество, что она может и ползать подобночерни, но может и парить, аки орлы над соплеменными. Но, будучи аристократией,предпочитает парить!

– Долго ли? – заметил я. – Аристократиисвойственно вырождение.

– Речь не о наследственной аристократии, – возразил онживо. – При Сталине партия была орденом меченосцев, а ее члены, по большейчасти, примером для подражания. Великий Магистр сего Ордена Меченосцев, яговорю о дорогом генсеке Иосифе Виссарионовиче, уже создал такой механизм –успешно обеспечивавший как выбраковку отработанных аристократов, так и вербовкуновых, желающих пополнить сей слой… И знаете, довольно успешный был механизм.На нем чаемое духовное государство почти полвека продержалось. Потом, правда,все равно загнила аристократия, за благами погналась. Но это уже без Сталина… Авы, судя по вопросу, хотите к нам записаться?

– Разве что на следующих выборах, – ответил я. – Акак вам теперь, ведь имортизм аристократию отрицает как класс?

Он покрутил головой:

– Господин президент, существование народа без элиты,аристократии – в принципе невозможно. Новая аристократия формируетсяавтоматически из вождей победившей партии. То есть тех, кто больше всегоспособствовал уничтожению старого строя и победе нового. На практике видим, чтопри таком отборе в аристократию входит наиболее жизнестойкая, энергичная иинтеллектуально развитая часть племени, развитая в том числе и вморально-нравственном плане. Словом, лучшие люди. Если указывать пальцем, тоэто вы… и я.

– Разве аристократы указывают пальцем?

– Так ведь победили не аристократы, значит – пляшипо-имортьи?

– А умеете?

Он усмехнулся:

– Нужда заставит… А если серьезно, ваша программа мне всамом деле нравится. Это без подхалимажа, сами понимаете. Мы, как партия аристократии,возникли намного раньше вашей. Тогда об имортизме слыхом не слыхали, иначемногие бы оказались в вашем лагере. Все-таки наши платформы хоть и оченьразные, но цели – одни и те же.

– Я знаю, – ответил я. – Потому и очень надеюсь навашу поддержку.

Он замученно улыбнулся:

– Разве не видите, я тружусь так, как будто победила мояпартия?

– Она в самом деле победила, – сказал я просто.

Сегодня я, к великому облегчению Коваля, остался ночевать вКремле. Мои апартаменты готовили спешно, что-то там и сегодня таскают,перестраивают, я же свалился прямо в кабинете. Не за столом, правда, пораосваивать эти весьма кстатейные комнаты для отдыха, вот в ближайшей я и прилегна кушетке, а когда открыл глаза, из-под двери уже пробивалась полоска света.

Нехорошо, конечно, свалился прямо в одежде, это же будувонючий, мятый, торопливо перебежал в ванную, помылся кое-как, так и неразобравшись с этими наворотами, когда струи воды бьют то сверху, то с боков,то снизу, постоянно меняя диапазон от ледяной до кипятка.

Солнце просвечивает через плотно задвинутые шторы, так ихочется открыть все окна, июнь как-никак, но здесь кондишен, терпи наобезжиренном воздухе. Что шапка Мономаха в самом деле тяжела, чувствую теперькаждый день с того дня, как завершился подсчет голосов и кресло президентаперешло ко мне. Еще с утра сердце начинает колотиться, будто бегу в гору, вгорле пересыхает, метаболизм просто бешеный, мысли скачут и щелкают лбами, какбильярдные шары. Я, вообще-то, здоров как бык, у меня и отец здоров, и мать в порядке,да что там отец и мать: мой дед пьет и ходит по бабам, бабушка не ждет лифта, аподнимается пешком на свой седьмой этаж, однако уже чувствую, как в моемсложном организме пахнет горелой изоляцией, это вспыхивают и превращаются впепел те, что не восстанавливаются, в желудке скоростными темпами зарождаетсякатар, гастрит, а то и язва, а во всем здоровом рабоче-крестьянском организменачинается всякое от нервов, стрессов и прочей несуществующей фигни.

Не поднимаясь, набрал номер, начал считать гудки. Послепятого положу. Хоть и положено после седьмого, но это если незнакомым, гдемогут оказаться престарелые, а Таня из любого конца квартиры порхнет, какбабочка. Обычно она сразу к телефону, как пчела на сладкий цветок… нет, положупосле четвертого.

– Алло? – донесся ее быстрый голос после второго гудка.

– Привет, – едва выговорил я. – Доброе утро… Какты?

– Со мной все нормально, – прозвучало вмембране, – хоть весь дом гудел сутки. И еще жужжать будет неизвестносколько. А как у тебя? Государственного переворота не случилось?

– Из-за тебя?

– Из-за твоего неуместного визита.

– Неуместным считаешь ты?

– Ну… как тебе сказать… Во всяком случае, неуместным считаюточень даже многие. Начиная с моего мужа, хотя на самом деле польщен, свинья, икончая твоими министрами.

– Мои даже не заметили, – заверил я. – Это в тихомболоте такое заметно, а у нас настоящие бури!.. Таня, все равно мне маловато…когда ты так далеко. Это смешно и недостойно взрослого и очень даже мыслящегочеловека, но, мне кажется, часть моих указов и повелений были бы другими…окажись ты рядом.

Она поинтересовалась хитрым голосом:

– Злее? Или мягче?

– Не знаю, – ответил я искренне. – Но у меня такоеощущение, что, будь ты в пределах моей длани, сопи ты у меня за спиной, а ночьюесли бы закидывала на меня лапки и спала на моей груди или на спине, какмаленькая жабка, весь мир бы достиг Царствия Небесного чуточку скорее. Нелепо,если по уму, но я чувствую, что это так…