Господи, что же случилось на самом деле? Что произошло?

Мариэлла медленно поднялась, горькая улыбка осветила еелицо. Она кивнула Чарльзу и вышла. Чарльз Делони проводил ее долгим взглядом.

«Верь мне», — сказал он. Похоже, что он говорит правду.Но если мальчика украл не он, то кто? Она теперь была не ближе к истине, чем доприезда сюда. Зато по крайней мере теперь она знала, что Чарльз Делони невиновен.

Ее ожидал сюрприз — Джон Тейлор спешил ей навстречу. Онслужил не в полиции, а в ФБР, сюда мог явиться разве что для того, чтобыпоговорить с Чарльзом. Однако он сурово посмотрел на Мариэллу, провел ее вкакой-то кабинет и резко спросил:

— Что вы здесь делаете?

Тейлор сердился на нее, наверняка и Малкольм рассердится,когда узнает, и все равно она не жалеет, что приехала. Так и надо былопоступить.

— Мне нужно было с ним поговорить.

— Очень зря.

Она покачала головой: нет, вовсе не зря.

— Он говорит, что он этого не делал. И я ему верю.

Ей необходимо было увидеть его, спросить, убедиться.

— А как вы думали, что он вам скажет? Что он убилТедди? — От этих слов она вздрогнула, но Джон был слишкомрассержен. — Никогда он вам не скажет правду. Он уже практически в петле исудорожно пытается вывернуться. Ради этого он скажет что угодно.

— А зачем ему врать мне?

— А зачем ему говорить правду? Слишком многоепоставлено на карту. Послушайте, Мариэлла, держитесь подальше отсюда. Подальшеот него. Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашего сына, но этот человек длявас ничего не сделает. Он может причинить вам только боль. Оставьте его.

Она не могла возразить, но понимала, что Тейлорзаблуждается. Она сейчас уже немало знала про Чарльза. Жестокая война вИспании, люди, с которыми он общался, пьянки, ярость… Он избил ее в тот раз… Ион ее до сих пор любит… Он сам не знает, здоров ли он психически. А ведь этотоже необходимо выяснить. Но ему уже незачем причинять боль Мариэлле. Онпричинил ее достаточно.

— Ладно, поедемте. Я отвезу вас домой. — Теперь онабыла согласна. — И если вам еще раз что-нибудь подобное придет в голову,позвоните сначала мне.

— И что вы скажете?

Она улыбнулась. Они торопливо шагали к машине, заслоняясь отвспышек фотоаппаратов. Впоследствии в одной из газет появилась фотография: Мариэлласадится в полицейскую машину, а за ее спиной стоит Джон Тейлор.

— А что бы вы сказали, если бы я сегодня попросила васотвезти меня сюда? — спросила она, уже сидя в машине. Тейлор нахмурился.

— Я бы сказал — ни в коем случае. Вполне определенныйответ.

— Вот потому я вам и не позвонила. Мариэлла улыбалась.Она чувствовала облегчение. Она поверила Чарльзу. А значит, возможно, она и невиновата в случившемся. А Джон Тейлор смотрел на нее и думал, какая онаудивительная женщина и как она симпатична ему. Да нет, следует признать — онаему очень нравится.

— Вы даже представить себе не можете, как сейчасторжествуют газетчики. В следующий раз, когда вам придет в голову подобнаяидея, мы с вами сядем в машину, и я прочту вам целую лекцию, — сказал он,как будто ворча на нашалившего ребенка.

— А я этого и боялась, — тихо ответила она и досамого дома не произнесла ни слова.

Сидя рядом с Мариэллой в машине, Джон Тейлор испытывалжалость к ней. Он знал, как она страстно желает, чтобы ребенка нашли, а сам ужепочти не надеялся на благополучный исход. Ему стало казаться, что эта история витоге закончится так же, как и дело Линдбергов, и очень хотел бы ошибиться.

Они подъехали к дому со стороны черного входа и вошли вкухню. Мариэлла поблагодарила Тейлора за то, что он проводил ее домой. Наследующий день газеты пестрели фотографиями Мариэллы у ворот тюрьмы, и срединих особенно выделялся снимок, на котором был изображен Джон, галантноподсаживающий ее в машину.

Малкольм побагровел и отшвырнул газету в сторону.

— Мариэлла, что это значит?

— Он старался укрыть меня от репортеров, — тихообъяснила она. Джон был прав, газетчики собрали вчера хороший урожай.

— И похоже, он получил от этого удовольствие. Это онвыдумал, что тебе надо ехать на свидание с Делони?

— Нет, я сама решила. Его я неожиданно встретила ужетам. Малкольм, прости меня. Я должна была его увидеть. Мне было очень важно,что он скажет.

— И конечно, твой Чарльз рассказал тебе, как именно онубил нашего сына? Рассказал? Или рыдал по поводу своего сына? — Малкольмвесь кипел от ярости.

— Малкольм, пожалуйста…

— Что пожалуйста? Твой любовник… Или бывший муж, какхочешь называй, крадет моего сына, а потом я должен его же жалеть? Что, не так?Ты ходила туда, чтобы выложить ему, как тебе жалко его, несчастного? А тыпонимаешь, кого жалею я? Я жалею Тедди. Я жалею нашего мальчика, который,вполне возможно, сейчас лежит мертвый неизвестно где, или его бьют, или морятголодом…

Она больше не могла слушать. Зажав уши руками, оназакричала:

— Малкольм, перестань! Перестань! Все еще крича, онавыбежала из столовой и кинулась в спальню. Это было выше ее сил. И все, всеобвиняют ее. Она виновата в том, что познакомилась с Чарльзом, вышла за негозамуж, что не смогла спасти своего первенца, в этом ее обвиняет Чарльз, аМалкольм обвиняет чуть ли не в соучастии в похищении Тедди.

После обеда заехал Тейлор. У него достало такта ненапоминать ей про шум, поднятый газетами, но и новостей у него не было. В домеЧарльза проведут еще один обыск.

При новом обыске в спальне Чарльза нашли маленькогоплюшевого медвежонка — любимую игрушку Тедди.

В середине января подготовка к первому судебному процессушла полным ходом, а никаких сведений о Тедди все еще не было. После похищенияпрошло уже три с половиной недели. Малкольм уехал на несколько дней в Вашингтонна закрытое заседание комитетов Сената и палаты представителей по военнымделам. После этого Малкольм намеревался встретиться с Хью Уилсоном, посломСоединенных Штатов в Германии, который приехал на короткое время в Вашингтон.

Мариэлла осталась в Нью-Йорке. Дом по-прежнему окружалполицейский кордон. Джона Тейлора она не видела почти неделю.

Однажды утром она сидела в библиотеке и просматривалагазеты, стараясь отвлечься от мыслей о Тедди. Слушать радио она уже не могла,потому что там постоянно то рассказывали о подготовке к процессу, то передавалилюбимые программы Тедди, вроде «Одинокого странника», и Мариэлла сразу начиналаплакать. Ее била нервная дрожь от любого напоминания о сыне. Мисс Гриффинполучила отпуск и уехала к сестре в Нью-Джерси. Англичанка тоже все времянаходилась в состоянии, близком к истерике. И Мариэлле было бы легче невстречаться с ней в доме. Теперь она могла одна часами сидеть в детской,перебирать одежду, игрушки, вещи Тедди. Она могла часами стоять в комнате сына,держа в руках его расческу, или сидеть на его любимом стуле, или лежать на егокровати, стараясь не думать о последней ночи, которую Тедди провел в этойкомнате.