Андрей ждал продолжения, но здоровяк, поняв, что слишком увлекся и, быть может, говорит громче, чем надо, внезапно замолчал.

С противоположного борта на них смотрел Кропаль. Сержант подмигнул Гарику, затем Рокотову.

– Вы уж до ночки потерпите, голуби! – громко сказал он и мерзко захихикал дребезжащим голосом.

Конечно, Грозный и Вера не переплывали никакую реку. Все оказалось намного проще, чем капитан Кит и отправленные им на поиски солдаты могли предположить.

В то время, когда солдаты еще только прибыли на место смычки, а капитан отдавал первые приказы, девушка с собакой успели добежать до реки. Немногим более километра их отделяло от дороги – слишком мало, чтобы считать себя в безопасности. Но если Грозный, припадая на раненую лапу, еще находил силы бежать дальше, то Вера пребывала на грани отчаяния.

Ей казалось, проще упасть в траву, прекратить борьбу и смиренно ждать решения судьбы, а еще лучше – умереть, отправиться вслед за Ником, прямо здесь и сейчас. Девушка перешла на шаг, а вскоре и вовсе остановилась. К ней вернулись утренние страхи, а с ними – паника, боль потерь, боязнь самой решать свою судьбу. Да и кто теперь поможет ей бороться с беспамятством, когда она проснется завтра одна-одинешенька? Вдруг без чужой помощи она ничего не вспомнит и превратится в такое же безмозглое существо, какие часто попадались им с Ником на пути?

Они окрестили их «хлябиками»: так жалко и безнадежно те выглядели.

Держа в руках карабин, девушка посмотрела на его гладкий ствол, зацепилась взглядом за кружок выходного отверстия, завораживающий своей чернотой. Вера не заметила, как сзади подкрался Грозный и наскочил с лаем, заставил отбросить оружие.

– Ты чего? – Она обняла щенка, позволив облизать лицо. – Не знаю, что на меня нашло. А, впрочем, стоит ли жить? Для чего?..

Вера заплакала. Грозный скулил и жался к ее груди. Девушка кожей ощущала его дыхание, но казалось, что это не просто дыхание, а теплая пульсирующая энергия. И щенок не просто дарит ей свое тепло, а будто на ментальном уровне вталкивает в нее бодрость и уверенность. Ей стало много спокойнее. Впрочем, она отнеслась к этому без удивления.

– Ты ведь ранен. Дай, я посмотрю.

Будто понимая, чего она хочет, Грозный завалился на бок и позволил взять заднюю лапу. Пока Вера ощупывала кожу возле раны, он прихватил руку девушки передними зубами и настойчиво, но бережно, покусывал, предупреждая, чтобы не давила сильно.

Вера помнила, что недавно, когда она увидела Грозного там, на дороге среди валяющихся солдат, рана казалась ужасного размера, как будто пуля прошла навылет. А теперь она съежилась до небольшой вмятины, наполненной сгустившейся кровью.

Она недоверчиво посмотрела на Грозного.

– Ты скоро будешь в полном порядке.

Вера хотела добавить, что на нем все заживает, как на собаке, но осеклась: реальность превосходила всяческие ожидания. Когда осмотр был закончен, Грозный отбежал в сторону и заскулил, словно требуя идти дальше. Затем повернул голову к далекой вершине холма и заворчал. Вера ничего не замечала, как ни всматривалась в ту сторону.

– Они преследуют нас?

Пес обратил на нее предельно серьезный взгляд. И до того девушка подмечала, что щенок проявляет неслыханную для собаки сообразительность. Но сейчас, когда они очутились один на один, когда опасность следовала за ними неотступно, на секунду ей стало не по себе. Она вдруг поняла, что Грозный самым настоящим образом разговаривает с ней. Не словами, а звуками, не требующими перевода, а также движениями бровей, глаз, ушей – самой настоящей мимикой. И еще странной проникающей пульсацией, как будто заставляющей в нужную сторону направлять ход мыслей.

– Грозный, – позвала она, заметив, что пес вновь уставился на холм. – Сюда кто-то идет?

Его ответом стал протяжный скулеж, похожий на стон. Она поняла ответ: опасность близко!

– Надеюсь, я не схожу с ума, – произнесла девушка.

Вере показалось, что теперь и она слышит что-то, похожее на гул машины и обрывки речи.

Грозный приблизился к девушке и снова, беспокойно скуля, слегка боднул ее головой, приглашая бежать дальше.

– Ты прав. Надо идти. – Она тяжело поднялась.

Показалась река. Пес повел девушку в воду. Изможденная усталостью и бегством, Вера не сразу поняла, зачем, но когда плеснув на лицо отрезвляюще холодной водой, вновь удивилась его сообразительности.

Она заметила, что Грозный уже опирается на все четыре лапы. Он бежал довольно бойко, хотя вода доходила ему до шеи. Вера старалась не отставать.

Дно илистое, но река быстро уносила взбаламученную взвесь. Так что, когда они, пробежав сотню-другую метров, вернулись на тот же берег, вода была уже чиста и безвинна.

Грозный залег в траву, Вера последовала его примеру. Она подозревала, что Грозный запросто мог бы бежать и дальше, но поступил так только ради нее.

Ломкие травинки остро царапали голую кожу, лезли в нос. Девушка едва сдерживала себя, чтобы не чихнуть от набившейся в нос нестерпимо щекотной травяной пыльцы.

Вскоре голоса стали отчетливо слышны. Раздраженные и оттого опасные. Это были солдаты. Не те двое, которых Вера недавно стращала на дороге. Другие: пять человек двигались шумно, не таясь, сквозь густую ломкую траву, в которой беглецы оставили за собой видимый след. Солдаты добрались до реки, но в воду соваться не стали, пошли по течению вдоль влажного песчаного берега, ругая самих себя, а заодно и капитана, что за пустым, как оказалось, делом отправил их сюда. Если и была девка, то сплыла.

Кто-то из них обернулся в ту сторону, откуда пришли, и крикнул:

– Эдик! Где ты там пропал? Смотри штаны не обдрищи!..

Пятеро дружно зареготали над своим отлучившимся по делу товарищем.

– Его Линда, небось, охраняет!

– Ну да, она от него ни на шаг.

– Еще и вылижет, как надо, никакой подтирки не понадобится!

И они снова загоготали, чуть не надрывая животы.

Слушая их, Вера вдруг поняла, что они говорят о собаке. Ей опять стало страшно. Человека перехитрить можно, но как обмануть натасканную собаку с отличным нюхом?..

Вера обернулась на Грозного. Ей казалось, он тоже насторожен и вслушивается в голоса людей. Будто понимает.

Она посмотрела на лежавший рядом карабин, с неприятным ледком внутри думая: если они сунутся ближе, хватит ли ей духу выстрелить, но не как в прошлый раз – а попасть? В собаку, пожалуй, она бы выстрелила. Или нет? И чем же собака хуже человека? Хуже этих гогочущих мужланов, грязного солдатья, которым попадись только в руки, и они истерзают тебя как мочалку.

На всякий случай Вера все же схватилась за карабин. Однако Грозный вдруг заворчал, и девушка, поняв его, опустила оружие.