– Да, слово, данное жрецу, я сдержал, пора в дорогу…

– А как же староста?

– А что – староста? – в недоумении переспрашиваю Хара.

– Разве ты не дождешься его? – отвечает он вопросом на вопрос.

– А зачем?

– Ну, дык, узнать, зачем он все это затеял и парня почти сгубил.

– Да мне лично без разницы, сами дальше и разбирайтесь. Зачем и почему. Гнилые людишки везде встречаются.

– Если ты уйдешь, народ его просто растерзает.

– Хар, повторяю: моя работа здесь закончена.

– Не по-человечески все это, – напирает кузнец.

– А ты забыл, как за спиной называют охотников?

– Не все, есть и те, кто искренне благодарен вам за то, что вы делаете.

– Есть, но их мало, – невесело усмехаюсь, – да и память людская коротка.

– Охотник, я прошу тебя – доведи дело до конца.

– Ну да, а потом поползут слухи про мерзкого проклятого, который осмелился напасть на уважаемого старосту, а также попытался уничтожить деревню.

– Да я…

– Что ты? – перебиваю мужчину. – Рты всем позатыкаешь?

Кузнец в замешательстве умолкает.

– Видишь – не знаешь, мне уже надоело все это, я продолжаю заниматься уничтожением нежити и нечисти, потому что я остаюсь темным охотником и должен отомстить за орден. На простых людей мне плевать, они не помогли нам, когда Цитадель утопала в крови своих защитников. Зато «отблагодарили» лже-охотниками.

– И все же ты неправ…

– И в чем же, скажи мне, в чем?!

– Ты сушишь свою душу такими мыслями…

– Как мудро для простого деревенского кузнеца! – раздраженно отвечаю я. – Может, мне всех простить, раздать все добро и уйти в отшельники?!

– Нет, просто живи…

– Просто жить? – От его последней фразы меня разбирает смех. – Просто жить…

Хохоча, поднимаю взгляд на кузнеца, рассматривая его, как в первый раз. И замираю. В его глазах плещется такая доброта, жалость, понимание, что мой смех обрывается, будто его ножом отсекло.

– Не смей, слышишь меня! Не смей меня жалеть! Никогда! – ору на него. – Хорошо! Я останусь, только если травник поживет у тебя.

– Зачем?

– Чтобы не предупредил старосту о том, что вы все знаете.

– Договорились, – легко соглашается Хар.

– Тогда я пошел спать.

Захожу в комнату, закрываю дверь и без сил прислоняюсь к ней.

Ненавижу жалость, она разъедает душу. А самое худшее, когда сам начинаешь жалеть себя, это первый шаг к могиле. А мне туда еще рановато.

Ночь не приносит облегчения. Сплошной кошмар, потревожили мою совесть. Мелодичный звон наковальни рассеивает сон. Сползать с постели нет никакого желания. Значит, Хар уже работает. Что ж, не буду отвлекать. Выхожу со двора… Лучше бы я этого не делал! Сначала детвора со своими вопросами, а потом и взрослые начинают в гости зазывать. Отказываться неудобно, гостеприимство у них на первом месте. Обижать нельзя. Так и хожу из дома в дом, как неприкаянный. Под конец моих мытарств в одном из дворов замечаю пугало в шлеме. Шлем уж что-то больно маленький. На ребенка, что ли?

– Уважаемый, а что это у вас за чудной шлем на пугале?

– Дык это от прапрапра– и еще пять раз прадеда достался, эт какого-то зеленого.

– Зеленого?

– Гоблина, чтоб им чихалось…

– А не продадите мне его?

– Так он тебе маловат будет, – смеется мужик.

– Да я так, на память…

– А забирай даром, мне он все равно не нужен…

В дом кузнеца возвращаюсь затемно. Объевшийся и слегка опьяневший от браги, наливки и прочего алкоголя, а также лишних разговоров. С хозяином общаться нет сил. Спать и только спать. На сегодня достаточно.

На следующий день решаю заняться собой и ждать возвращения «блудного сына».

– Лис, пастушонок видел старосту, он скоро будет здесь! – с порога вопит кузнец.

– Зачем же так орать, глухих здесь нет, – шиплю я, отодвинув тарелку с кашей. – Иди предупреди людей, чтобы пока не высовывались.

– Хорошо, – кивает он и выбегает из дома.

Вот сейчас и будут расставлены все точки над «е». Наконец-то…

Поправляю ножны, набрасываю капюшон и отправляюсь навстречу старосте.

– Ты староста? – обращаюсь к невысокому, полному мужчине в расцвете лет, слезающему с лошади.

– Да, – гордо заявляет он, – а кто ты такой?

– Лис, полноправный темный охотник. – И над перстнем в который раз вспыхивает стилизованная лисья морда. – Я уничтожил вашего Зверя.

– Могу я увидеть его труп? – уточняет староста.

– Можешь, но сначала ответишь мне, где охотник, за которым ты поехал в город?

– Я не смог ни одного найти, – заламывая руки, поясняет он. – Так где же труп Зверя?

Хорошо держится плут, сама невинность. Не знал бы предысторию…

– В ваших фантазиях, – резко отвечаю ему, – травник все рассказал.

Глазки старосты испуганно забегали, он заозирался по сторонам.

– Да что он там наболтал?! Врет он все! – начинает протестовать староста. – Я ни о чем таком не ведаю!

– Раньше надо было думать…

Староста пытается вскочить в седло, но наколдованный порыв ветра сбивает его с ног.

– Повторяю вопрос: зачем ты все это придумал?

– Ты не сможешь ничего доказать ни деревенским, ни барону! – кричит он.

– Мне доказательства и не нужны, – язвительно усмехаюсь, – я не судья и не палач.

– Тогда пшел вон из моей деревни! – обретая прежнюю уверенность, заявляет староста.

– Я уйду, – пожимаю плечами, – но селяне забьют тебя камнями. Твое семейство пустят на утеху. Жена с дочкой у тебя красивые… Пожалей хотя бы их.

Самому противно от таких слов, но ждать лень, пока он чистосердечно признается. Да и это самый реалистичный вариант развития событий…

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стой! Я все расскажу! – истерично вопит он.

– Не тяни, – равнодушно отвечаю.

– Я сделал это, чтобы все слушались меня безоговорочно, да и золото лишним не бывает!

– Ясно, – перебиваю его и невольно вздыхаю, – золото и власть, власть и золото. Ничто не ново в этом мире…

– Да! Я хочу этого!

– Хар, ты все слышал? – не оборачиваясь, спрашиваю.

– Да, – заверяет кузнец, поднимаясь из-за плетня.