– Тогда зови людей, пусть сами его слушают…

Деревенские собираются быстро.

Признание старосты будоражит толпу. Гнев рвется наружу. Я понимаю: надо вмешаться, пока не поздно, а то наломают дров.

– Люди! Давайте останемся людьми! У нас есть законы, по ним мы жили и живем! Так?

– Вздернуть его! Из-за него мой сынок заболел! Утопить эту погань в болоте!

– Люди! Послушайте себя! Зачем вы ведете себя как звери?! У нас есть законы, и мы должны им следовать! При самосуде больше никто из моих братьев вам не поможет! Я сказал – вы услышали!

– Да. Твоя правда. Точно, – раздаются голоса в толпе.

– Так отвезите его в город! А семью его не трогайте, они тут ни при чем. Пусть свершится справедливый суд. Кары ему не избежать!

Люди начинают согласно кивать, перешептываться и расходиться по домам.

– Хар, – обращаюсь я к нему, – я сделал все что мог. Пора в дорогу. Прощай.

– Если будешь в здешних краях, знай: ты всегда желанный гость в моем доме.

– Благодарю, удачи и тебе.

– Пусть хранят тебя боги…

Меня не покидает чувство, что я притягиваю одни неприятности.

Сперва перемещение в этот мир, затем веселые Малые Гнилушки и экспериментаторы от магии. Затем староста, рвущийся в темные властелины… В общем, живу как в сказке – чем дальше, тем страшней!

Деревенские снарядили охрану, в нее вошел и кузнец, отвезти старосту на суд к барону. Я же быстро покинул деревню – не хотелось наблюдать всеобщее веселье по поводу избавления от Зверя. Не люблю пьянки, да еще и затягивающиеся надолго.

Хм, а в сторону гор движение-то весьма «оживленное», за три дня встретил нескольких купцов с караванами. Вот снова кто-то проезжает. Пять крытых телег и десяток охраны на конях. В попутчики проситься, пожалуй, не буду. В одиночку двигаться безопасней, сомневаюсь, что разбойники позарятся на одинокого путника, а от зверей я и сам отобьюсь.

– Лис! – раздается окрик из телеги. – Садись, подвезу!

От неожиданности вздрагиваю и резко оборачиваюсь. С облучка машет рукой… гоблин?! Ешкин кот, а я так надеялся, что обойдусь без знакомых. Но как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

Невысокий малый, одет в неброский дорожный костюм. Пыль ровным слоем лежит на нем. На поясе покачивается короткий пехотный меч. На узком серо-зеленом лице с рублеными чертами выделяется удлиненный нос. Уши торчат в разные стороны. Тонкие губы не скрывают слегка выпирающие клыки. Волосы туго заплетены в недлинную косичку. Зрелище умопомрачительное…

– Мы знакомы? – Раз память молчит, буду косить под дурака.

– Это я, Ртух, неужели не узнал? – досадует он.

– Ты изменился… – пытаюсь тянуть время.

– Ты тоже, охотник, седины прибавилось…

– Жизнь никого не щадит, а уж нас тем более…

– Это точно, вы первые принимаете удар, – соглашается гоблин.

– Ты в город?

– Ну да, свой товар продал, кое-чего прикупил, вот теперь возвращаюсь, – отвечает он, – да ты садись, подвезу.

– Благодарю, – принимаю его предложение.

Память, какого лешего ты молчишь?!

– Как сам? – спрашивает он, пока я устраиваюсь поудобнее. – Где побывал?

– Пока жив, – невесело усмехаюсь, – а там видно будет…

– Слыхал об ордене, мы все скорбим, – шмыгает носом. – Мой клан может чем-то помочь?

– Благодарю, ты что-нибудь слышал об этом?

– До наших подземелий новости долго доходят и за это время успевают превратиться в слухи и небылицы.

– Жаль…

– В горах надо спросить, шаманы многое знают, еще о большем догадываются.

– Так они и станут со мной разговаривать…

– Лис, ты что, забыл? Все кланы в долгу перед вами! И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы его вернуть! Слово гоблина крепче гранита!

Так, что мы имеем? Гоблинов, их долг перед охотниками, ну же, память, просыпайся!

Гоблин испытующе смотрит на меня, ожидает ответа.

Перед глазами всплывают картинки. Один из кланов, вступивший в сговор с эльфами. Орды нежити, рвущиеся на поверхность. Гоблины, до последнего удерживающие коридор, защищают своих женщин и детей. Орденские маги, принесшие себя в жертву (поняли, что по-другому нежить не остановить). Казнь предателей. Громадный погребальный костер. И этот гоблин Ртух, один из немногих, кто выжил в том коридоре.

Вот и разница – люди давно бы забыли, а гоблины помнят. И считают себя вечными должниками. Хотя и прошло почти десять лет.

– Я помню, Ртух, я все помню…

Его лицо разглаживается от удовольствия, и он достает фляжку.

– За встречу?

– Надеюсь, это не ваш знаменитый горлодер?

– Нет, обычное вино, – отвечает он и открывает фляжку. – Ну так что?

– Пару глотков можно.

Неплохое вино…

– Кстати, ты как тут оказался? – спрашивает он у меня.

– Да в империю собрался и думал подзаработать в ваших краях. А ты торговлей занялся? И как, прибыльно?

– На жизнь хватает, но…

– Но?

– Не мое это, но как воин я сейчас ничего не могу. Будь прокляты предатели, власти им захотелось!

– Успокойся, они все мертвы.

– Не все, светляки еще очень даже живы.

– И их время придет. Князь…

– Что – Князь?! Его сил не хватит, чтобы урезонить этих недоносков!

– Я повторяю: успокойся, все еще получат по заслугам.

– Прости, – он отворачивается, отхлебывая из фляги, – я никак не могу забыть…

– Такое нельзя забывать. Никогда.

– И все-таки ты гоблин в душе, Лис, хоть и человек.

– Ртух, ты, кажется, перебрал…

– Да я трезв! Кстати, ты где остановиться думаешь?

– В каком-нибудь трактире.

– Мой друг в трактире?! Никогда! У меня остановишься, и точка.

Похоже, спорить с ним бесполезно, так что придется согласиться. И я просто киваю.

– Вот и отлично!

Дорога поворачивает, и я вижу Нортгард. Лес на расстоянии полета стрелы от стены вырублен. А сам город растворяется на фоне гор. Точнее, сливается с ними.

– Часть города находится внутри гор, мера защиты, без них нельзя, – поясняет гоблин, замечая мой изучающий взгляд.

В Нортгард въезжаем через подъемный мост надо рвом и двойные ворота.