Однако не понравилось это почему-то нашей бабе Рае. Тут жепристала с вопросами «куда уперли картину» да «куда уперли картину». В концеконцов мне это надоело.

— Баба Рая, — сказала я, — что такое? Не вы ли возмущались,глядя на мой портрет, и призывали меня к скромности? Сами же говорили, что уменя мания величия, вот я и решила сделать вам приятное — сняла портрет.

— Если так, тады ладно, — махнула рукой баба Рая. — Тадыповесь туда мой.

Только отвязалась баба Рая, начал удивляться Евгений:

— Зачем убрала свой портрет?

— Баба Рая меня застыдила, вот и убрала, — сказала я,понимая, что аргумент не слишком убедительный.

— Нашла кого слушать, — возмутился Евгений. — Ты там оченькрасивая, хоть и на себя не похожа. Повесь себя обратно, или я сам повешу тебя.

«Точно, — думаю, — повесит, если не переубедить егововремя».

— Женя, у Маруси упала картина?

— Ну, упала, так и что?

— А то, что могла упасть и на голову.

— Я повешу тебя на такой канат, что не упадешь, — успокоилменя Евгений.

«Ой-ей-ей, — подумала я, — только этого не хватало. Икартину жалко (все же я там действительно красавица), и ту голову, на которуюона может упасть».

И я придумала новую версию.

— Отдала на реставрацию, — сказала я Евгению. — Рамкатреснула, бронза местами слетела, и полотно кое-где подновить не мешает.

И Евгений успокоился.

После этого я собрала все свои шляпки и отвезла их к Тамаре.

— Пускай пока поживут у тебя, — сказала я.

— Зачем? — удивилась она.

Я прибегла к хитрости.

— Те, что понравились, можешь носить, пока шляпки у тебяжить будут, тебе же понравилась шоколадная фетровая с широкими полями, —напомнила я, после чего у Тамары все вопросы отпали.

Она была влюблена в эту шляпу странной любовью и даженесколько раз просила ее у меня для каких-то особо важных случаев. Я не жадная,давала поносить, раз уж Тамарка вбила себе в голову, что в этой шляпе онавыглядит на десять лет моложе.

«Ну что ж, — подумала я, — картина снята, шляпки пристроены,посмотрим, что дальше будет».

А дальше не было ничего.

День живу, два живу, три — ничего. Четвертый день, пятыйпроходит — никаких покушений.

И вдруг звонит Тамарка и причитает:

— Мама, я не виновата.

— Что случилось? — испугалась я, уже почуяв, что дело вшляпке.

Тамарка горестно мне сообщает:

— Сегодня хотела, Мама, твою шляпку надеть, ну ту, зеленую,как моя тоска. Вытащила из коробки, глядь, а в ней дыра.

Я сразу же подумала: «Началось, и у Тамарки мою шляпкудостали».

Однако вида подавать не собиралась, помня о заразе.

— Ну и фиг с ней, — безразлично ответила я, стараясь увестиТамарку от этой скользкой темы, чтобы случайно ее не заразить. — Дырка и дырка,может, моль проела.

— Мама, ты невозможная! — возмутилась Тамарка. — Какаямоль?! Шляпа новая!

— Не такая уж и новая. Больше месяца прошло, как купила.Современная моль за это время и всю шляпу могла бы сгрызть. Что такое,собственно, дырка? Это для нее просто тьфу.

— Мама, ты что, за дуру меня держишь? — обиделась Тамарка. —Сейчас же говори, что там у тебя?

Стрела еще не прилетала?

— При чем здесь стрела?

— Мама, ты невозможная! Хватит прикидываться. Я все знаю.

— Кто рассказал тебе? — изумилась я.

— С ходу могу назвать человек десять. В нашем кругу всетолько об этом и говорят. В общем, так, Мама, раз пришла твоя очередь, тыдержись, не нервничай, я с тобой. Можешь целиком рассчитывать на меня.

— Да почему я должна на тебя рассчитывать? — спросила я, вдуше давая себе клятвы любой ценой отделаться от Тамарки для ее же блага.

— Потому что я лучшая твоя подруга и без меня тебе никуда.Жди, Мама, еду, потому что скоро прилетит стрела.

Я хотела сказать Тамарке, что она «обрадовала» меня, но неуспела — Тамарка бросила трубку.

— Едет, — безрадостно прошептала я.

— Их-то едить? — забеспокоилась баба Рая, обнаглевшая всвоем любопытстве окончательно.

— Баба Рая, — закричала я. — Вы скоро от трубки меняотпихивать будете, чтобы ухо свое к ней приложить.

— Дак хто едить? — презрительно игнорируя мое эмоциональноезамечание, повторила вопрос баба Рая. — Едить-то хто?

— Тамарка едить! — гаркнула я, и с бабой Раей приключиласьрадость.

В отличие от Маруси Тамарка была ее кумиром. Все в Тамаркелюбила баба Рая, даже пьянство, которое органически не терпела в Марусе.

— И пусть пьеть, — говорила баба Рая, когда я указывала ейна эту несправедливость, — ей по должности положено. Она жа ж, должна сделкукаждую обмыть, чтобы с богом сладилось дело, и партнеров опять жа ж умаслитьдолжна, и к чиновникам подкатиться, потому как Тамарка не буфетчица там какаяжа ж, а цельный президент компании. Тамарка жа пьеть культурно.

Здесь я возразить ничего не могла — Тамарка действительнопила культурно, хоть и много. Приятно было одно: это редко происходило в моемдоме.

Пока я размышляла над тем, что будет теперь с Тамаркой изаразится ли она, пришел с работы Евгений, чмокнул меня в щеку и крикнул:

— Баба Рая, жрать хочу!

— Мне ж некогда ж, — заявила с кухни баба Рая. — Я жа жзанята.

Евгений удивился.

— А чем занята? — почему-то спросил он у меня, хотя имелвозможность поинтересоваться прямо у бабы Раи.

— Ужин торжественный Тамарке готовит, — сообщила я.

— Ой, е-мое, — подивился Евгений и отправился на кухню,хватать куски из-под рук бабы Раи.

Имея аппетит, который уступал только Марусиному, Евгений былбольшой любитель крутиться на кухне и втихарцах подъедать самые важныепродукты.

Так, Евгению ничего не стоило слопать крем переднепосредственным нанесением его на торт. Крем, конечно же, обычно оказывалсяочень сложным, и на его приготовление требовалось как минимум два часа, а гостиожидались с минуты на минуту. Можно представить, как возмущалась такимипоступками Евгения баба Рая.