— Почему это я провожу большую часть жизни у этого косяка? —искренне удивилась я, за собой такого не замечая.

— Да потому, что эта дверь выходит в прихожую и здесьтелефон, по которому ты привыкла трепаться часами, и гостей ты встречаешь здесьже — одного за другим, — и провожаешь их потом пачками здесь же, в прихожей.Любому, кто тебя знает, понятно, что здесь стрелой тебя и надо ловить.

— Глупости, это Санька, — твердо стояла на своем я. —Проказник утащил у меня стрелу и воткнул ее в дверной косяк.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Стрелавонзилась на уровне твоей головы, как, по-твоему, так высоко мог достатьСанька?

— Он подпрыгнул.

— Подпрыгнул?

— Подпрыгнул.

— На метр с лишним?

— А почему бы нет, — уже без прежней уверенности стояла насвоем я.

— Он что у тебя, олимпийский чемпион? — ехиднопоинтересовалась Тамарка.

— Он стул подставил, — нашлась я.

Мой последний аргумент оказался удачным — у Тамарки отвислачелюсть, что является признаком многих ее состояний, но на этот раз, думаю,свидетельствовало о растерянности.

— А вот мы сейчас у него у самого спросим, — очень быстропришла в себя Тамарка и завопила:

— Санька!

Санька!

Из кухни донесся пугающий топот, подобный топоту слоновьегостада, если, конечно, ходят стадом слоны. Вместе с Санькой на зов прибежалиЕвгений с куском бисквита в руке и баба Рая со скалкой. Баба Рая, увидевТамарку, обрадовалась и горестно запричитала:

— Ай, божечки, дай она жа ж уже жа ж пришла, ай дак у меняжа ж еще жа ж ничего не готово! Ай да что жа ж здесь будешь делать?!

— Баба Рая, не жужжи, — попросила я.

А Тамарка вскочила с дивана и, умиляя всех нас, обняла бабу Раюи с нежностью ее успокоила, сильно насторожив Евгения.

— Бабулечка Раюлечка, — сказала она, доставая из сумкилитровую бутылку водки. — Я надолго, и вы все успеете, можете не волноваться.

Тамарка радостно потрясла бутылкой и торжественно передалаее бабе Рае.

— Только не это! — закричала я, шарахаясь от бутылки какчерт от ладана.

— Чавой-то ты? — осудила меня баба Рая. — То пьетьбеспробудно, а то целку из себя строить.

— Баба Рая, — возмутилась я, — здесь ребенок!

— А той он сам тебе все не расскажеть, — махнула рукой бабаРая и отправилась на кухню.

Евгений, пожимая плечами, поспешил за ней, а Тамаркапогладила по голове моего Саньку и ласково у него спросила:

— Санечка, это ты воткнул в косяк стрелу?

Санька отреагировал правильно, в этих вопросах учить его неприходится.

— Какую стрелу? — спросил он, устремляя на Тамарку невинныйвзор.

— Вот эту. — Тамарка ткнула пальцем непосредственно встрелу.

— Не-а, — изображая скуку и зевая, ответил Санька. — Не я.

— Вот видишь! — торжествуя, воскликнула Тамарка. — Я жеговорила. Ребенок сказал «не-а».

— А ты полагала услышать другой ответ? — изумилась я еенаивности. — Ты полагаешь, что он сказал бы «ага»? Он не сказал бы этого,поймай ты его за руку.

Санька, — обратилась я к сыну. — Если бы ты воткнул в косякэту стрелу, что бы ты мне сказал? Только честно, ругать не буду.

— Я ее туда не втыкал, — очень дипломатично ушел от ответаСанька Я загордилась своим ребенком. Какой он умница, и это в пять лет. Что жес ним будет дальше?

— Иди к бабе Рае и передай ей, что я разрешила дать тебешоколадку, — в качестве поощрения сказала я, целуя сына в макушку.

Санька радостный убежал, а я с укором посмотрела на Тамарку.

— Какая разница, — сказала я. — Ну какая тебе разница, ктовоткнул сюда стрелу? Ведь нет же никакой разницы.

— Большая разница, — упрямо возразила она. — Так — на тебяуже покушались и больше не будут, а так — тебе еще это предстоит. Вдругпромахнутся и попадут тебе в голову?

— Типун тебе на язык, — содрогнулась я. — Ты допрыгалась,брюнетка, теперь я тебя поздравляю. Попадут мне в голову или нет, это уже нетвоя забота. Теперь заботься о своей голове.

— Что ты имеешь в виду? — мгновенно озаботилась Тамарка.

— То, что теперь ты точно заразилась.

Громкий рев раздался из кухни и быстро начал приближаться кнам. С этим ревом и вбежал в комнату Санька.

— Ма-аамааа, а баба Рая не дала шоколадки-иии! — безутешнорыдал ребенок.

— И что она сказала? — опрометчиво поинтересовалась я.

— Чтобы шел я вместе с то-боой, а дальше не скажу, тыругаться буде-еешь.

Да, баба Рая за моей спиной не слишком-то подбираетвыражения.

— Вот же вредная старуха, — возмутилась я, обращаясь уже кТамарке. — Видишь, в каких условиях мне приходится жить. Разве испугаешь менякакой-то стрелой, когда рядом такие враги?

— Успокойся, мой маленький котеночек, — сказала Тамарка,оставаясь безучастной ко мне и вытирая слезы Саньке. — Баба Рая уже старенькая,не стоит на нее обижаться. Она добрая и скоро умрет, — все же сжалившись надомной, подбодряюще закончила свою сентенцию Тамарка.

Она достала из сумочки шоколад, которым обычно угощаларебенка на прощанье, и протянула плитку Саньке.

— На, выпросил-таки раньше времени, — сказала она,подталкивая Саньку к выходу.

Счастливый Санька схватил шоколад, поднял его высоко над головой,да так и помчался злорадно хвастаться бабе Рае.

— Значит, ты думаешь, что и я заразилась? — делая мнестрашные глаза, спросила Тамарка.

— Не думаю, а уверена.

— Может, еще пронесет?

— Сомневаюсь.

— Ах, черт! — щелкнув пальцами, выругалась Тамарка.

— Сама виновата, — напомнила я.

— Ладно, посмотрим, — беспечно махнула рукой она. — Вовсяком случае, никто не погиб, следовательно, это совсем не страшно. Нупрострелят там шляпку, упадет картина — ерунда.

— Кто-то только что обвинял нас всех в легкомыслии, —напомнила я.

Тамарка рассердилась.

— Мама, ты невозможная! — закричала она. — Чего ты от меняхочешь? Хорошо, давай думать. Кто это может быть? У тебя есть варианты?