– Здорово, Меф! Как тебе наше гнездышко?Когда нас сюда перевели, здесь была комната ужасов. Вообрази: закопченныестены, дыба, гроб для бумаг, заговоренный склеп-сейф, к которому и сунуться-тострашно, и закапанная кровью конторка. Раньше здесь какие-то придурки работалииз потустороннего отдела. Всего месяц, но ужасно все загадили. Ну, яподнапрягла Арея, и теперь смотри! Мебель ручной работы. Никакой пестроты вобивке, никаких клееных опилок. Картина на тему memento mori[3] с абстрактным сюжетом. Фонтанчик смраморной барышней, льющей из разбитого кувшина красное вино. Миленько,приятненько, с хорошо продуманной благонадежной пошлостью. Наш клиент толькотакую и ценит. С одной стороны, ему все вроде бы трын-трава, а с другой –трясется всеми жилками и склонен к инфарктам на фоне рокового удивления.

– Да, здесь классно! – вежливосогласился Мефодий.

Улита кивнула и погладила себя по голове:

– Моя заслуга! У нас с этим строго: чтобничего лишнего, а то натащат всякой дряни в офис. На прошлой неделе вонотрубленную голову кто-то под журнальный столик подкинул. Да еще, скотина, игазеткой прикрыл. Одно слово – шушера. На нее не наорешь, не почешется и мусораза собой не уберет.

– Слушай, ночью ж здесь совсем иначе всебыло! Руины какие-то! – заметил Мефодий, запоздало вспоминая обшарпанныестены и провалившийся паркет.

Улита зевнула:

– Пятое измерение. Ты видел там рунуперемещения? Мелкую такую? Любой другой, даже взломай он дверь, попал бы простов ремонтируемый дом. И никуда больше. Типа, чужие здесь не ходят. Еще вопросыесть?.. Давай, брат Мефа! Отвечу, пока добрая.

– Есть. Пистолет заряжен? – слюбопытством спросил Мефодий.

– Чего? Какой пистолет? А, этот! Еще б япомнила! Сейчас проведем следственный эксперимент! – Улита тщательноприцелилась в лоб своему зеркальному отражению и нажала на курок. Прогремелвыстрел. Зеркало разлетелось вдребезги. Пуля срикошетила о стену. – Прямов лоб! Ну разве я не умничка, разве не красавица? – удовлетворенно сказалаУлита.

– Улитка! Не бузи! Сейчас нахлынуткомиссионеры и суккубы с квартальной отчетностью! – сердито крикнул изсвоего кабинета Арей. Дверь в его кабинет была закрыта, что не мешало емуотлично слышать все, что происходит в приемной.

Улита выронила пистолет.

– О нет! Я забыла об этих идиотах! Они уменя из головы вывалились. Можно я хотя бы Мефа припрягу? В конце концов, оннаш новый сотрудник. Так или не так? – простонала Улита.

Из-за дверей пахнуло серной отдышкой. Арейзадумался.

– Отлично. Малыш должен привыкать к нашейработе. Пускай сядет за второй стол и тоже принимает отчеты. В наше времяумение отшивать комиссионеров важнее артефактологии и рубки на мечах, –наконец решил он.

Мефодий неохотно сел за соседний стол, скоторого нетерпеливая Улита мигом скинула на пол все бумаги.

– А кто такие эти суккубы и комиссионеры?Как я их отличу? – спросил он.

– Запросто, – сказала Улита. –Их и отличать нечего. Вначале прибудут суккубы. Это такие слащавые шустрики, ихни с кем не спутаешь. Они отвечают за любовные сны и всякие видения, в которыхпроисходит перекачка магической и психической энергии. Кроме того, они оченьнеплохо раздобывают эйдосы для дархов. Понял?

– Не-а! Понял только, что психикакие-то! – нагло сказал Меф.

Улита подперла ладонями толстые щеки.

– Объясняю просто и популярно. В стилеэнциклопедии для недоразвитых. Положим, парень из далекого города полюбилизвестную певичку. Разумеется, шансов у него никаких, и денег на билет нету, ивообще она из группы «Тук-тук». В смысле, такая же умная. Ну а пареньизводится, силы теряет, чахнет. Певичка для него дороже жизни. И вдруг этапевичка приходит к нему в полусне-полуяви, начинает обнимать его, ласкать и говорить:«Я люблю тебя! Я давно мечтала о таком вот славном парне. Только прежде, чем ятебя поцелую, сделай мне пустяковый подарок: отдай мне свой эйдос! Скажи просто«да», и все!» Парень и отдает, даже не зная толком, что это такое. Тут простогослова часто достаточно. Отдать-то эйдос одна секунда, а вот вернуть… Ну асуккуб хвать эйдос и испарился. У бедного парня ни певички, ни эйдоса, нивечности – ничего. Усек?

– Значит, суккубы это те, кто принимаетоблик тех, кого мы любим, – подытожил Мефодий.

– Угу. Или тех, кого желаем! –сладко, точно держа во рту конфету, сказала Улита.

– А комиссионеры?

Улита презрительно поморщилась и щелкнулапальцем по своему дарху.

– Ну, комиссионеры – это совсем сброд.Типа шакалов или гиен, но в человеческом обличье. Не совсем духи, но и не люди.Так, мелкота, серединка на половинку, посреднички заплечных дел. Приносятраздутые счета за пьяные ссоры, супружеские измены, проломленные головы,откушенные носы и прочее мелкое членовредительство. Бойкие, наглые, прям даже яотдыхаю! Ты смотри, Меф, будь с ними потверже. Никакого панибратства, никакихличных отношений. И эйдос свой береги – это ребята ушлые. Им что тебя, чтоменя, что Арея подставить – одно удовольствие.

– А почему они перед нами отчитываются? Скакое радости? – спросил Мефодий.

– Как с какой радости? –рассвирепела Улита. – Мы стражи мрака. Забыл? СТРАЖИ МРАКА! А комиссионерыи суккубы у нас на службе. Поди они нам не отчитайся – с них в Канцелярии тришкуры спустят и пребывание в мире лопухоидов не продлят. А где еще они себеэйдос урвут? Не во мраке же? Там такими умниками улицы мостят и вместо свай вземлю вбивают. Так что не пори горячку, брат Мефа, и не заправляй шубу в трусы!Понял?

– Понял, – кивнул «брат Мефа», решивпро себя, что разберется по ходу дела.

Улита смягчилась.

– Ну понял, и ладно. Тогда будешь мнепомогать. Мы здесь, в приемной, Арей в кабинете. Он к этой швали не особо любитвыходить, да и они его побаиваются. Зарубил тут недавно пару штук – сунулисьпод горячую руку, – сказала Улита.

* * *

Скрипучие часы, висевшие в зале дома № 13со времен меблированных комнат «Версаль», язвительно пробили полдень. Тотчас,не мешкая, стали прибывать суккубы.

Их очередь выползала в двери и вилась по лестницебывшего черного хода. Вынужденные общаться в очереди с себе подобными, суккубывели себя угрюмо и целомудренно и расцветали только у стола Улиты. По залуразливался запах не то индийских ароматных палочек, не то французской туалетнойводы китайского разлива.