извлечь из нее наибольшую пользу.

Маастен недоуменно заморгал.

– Я не могу продавать свои изобретения законотворцам.

– Верно, – согласилась Беатрис. – Но они могут ввести для вас – то есть, лучше сказать, для вашей компании, – особый защитный ордер на право копировать и распространять ваши изобретения.

– И как же это?

Беатрис нахмурилась, подыскивая слова, чтобы объяснить, что она имела в виду.

– Не продавайте предметы, мистер Маастен. Продавайте лицензии – разрешение изготавливать такие же. Рано или поздно кто-нибудь непременно улучшит оригинальный замысел, отчего продажи лицензий упадут, но вы изобретете что-то еще и продадите лицензию на следующую новинку.

Он с удивлением уставился на нее.

– Сделай я это раньше, сегодня был бы богат.

Вряд ли он скромного достатка, раз отец пригласил его с ними отобедать. Но красуясь перед ним, Беатрис только все испортила. Вместо того чтобы оттолкнуть Удо Маастена неподобающим для леди поведением, она впечатлила его знаниями.

Беатрис потянулась за кларетом, но тут Нади дернула ее руку. Бокал упал, красная жидкость пролилась на скатерть и забрызгала рубашку мистера Маастена.

– О, мне так жаль! – вскричала Беатрис.

«Нади! Что ты…»

«Доверься Нади», – отозвался дух, и рука Беатрис потянулась к другой салфетке, по пути цапнула вилку и со звоном уронила ее на пол.

– Ох, что же это… – Беатрис слишком быстро встала и толкнула стулом слугу, в руках у которого подпрыгнула тарелка с пирожными. Нежная выпечка соскользнула с подноса и каскадом обрушилась на Гарриет, та вскрикнула и вскочила на ноги.

– Гарриет! – Беатрис хотела помочь сестре, но ей помешал упавший стул. Она отпихнула его в сторону, но тут обнаружила, что его ножки зацепились за скатерть. Все блюда на столе стремительно поползли к краю. Тарелка Беатрис с грохотом рухнула на пол, у ее матери покачнулся и упал бокал с вином, а содержимое его выплеснулось на сюртук мистера Маастена.

– Не двигайтесь! – вскричал гость. – Ни с места. Каждый раз, когда вы что-то делаете… Просто стойте не шевелясь!

Охваченный ужасом мистер Маастен с опаской поднялся на ноги. Он весь был в винных пятнах.

– Мне пора.

Отец со встревоженным видом промокнул рот салфеткой.

– Но мистер Маастен, мы с вами еще хотели обсудить то предприятие, о котором упоминали чуть раньше…

– Я на самом деле спешу, – ответил Маастен. Он бросил на Беатрис последний, пронизанный глубокой тревогой взгляд: должно быть, представил, какой хаос способна учинить неуклюжая жена среди его хрупких изобретений, дорогих сердцу записных книжек и прочих ценностей. – Доброго вам вечера, мисс Клейборн.

– Доброго вечера…

Она хотела сделать книксен, но наступила на пирог. Нога подкосилась, и, чтобы удержать равновесие, Беатрис схватилась за стол; на пол грохнулась тарелка Гарриет.

Удо Маастена будто ветром сдуло.

Беатрис в ужасе взялась руками за щеки, обозревая остатки ужина, свое испачканное кушаньями платье, потрясенно охающую сестру и отца, который недоверчиво на все это уставился. Мать, сжав губы, таращилась на место, где сидел мистер Маастен. Она покосилась на Беатрис и быстро отвернулась, прикрывая рот рукой; плечи ее тряслись. Потом закрыла глаза и медленно выдохнула.

– О, дорогая, – сказал отец, – только не плачь.

Беатрис быстро перевела взгляд. Продолжи она смотреть на мать – расхохочется до колик в боках. Она испортила два платья, скатерть, рубашку и, возможно, даже ковер на полу. Таких напастей на нее еще не сваливалось.

«Спасибо, Нади!»

«Забавно вышло», – захихикала та.

Пора было убираться. Беатрис повернулась и кивнула побелевшему от потрясения отцу.

– Полагаю, мне следует отдохнуть перед балом. Прошу меня извинить.

Глава 10

Мервуд-холл простер свои устрашающие крылья перед дамами Клейборн, которые стояли во дворе у подножья двух изогнутых лестниц, что сходились в одну, ведущую к парадному входу. Их экипаж остался ждать на улице вместе с десятками других, что сулило большую толпу гостей. Беатрис посмотрела на статуи, поднявшие высеченные из мрамора лица к остроконечной крыше, на огни, разливающиеся под стеклянным куполом в центре, на все это выставленное напоказ богатство, и сглотнула комок в горле.

Ноги ее так и не сдвинулись с места. Потому Беатрис стояла, примечала окна и двери, рассчитывала налоговые сборы для всей этой роскоши и поправляла бантики, которыми был усеян ее корсаж. Каскад кружев ниспадал от локтей. Голова ныла от тяжести шпилек, что держали ее прическу. Беатрис была так богато разодета, как только можно было пожелать.

– Боишься, Беатрис? – спросила Гарриет.

– Нет, – ответила она. – Но ты только взгляни, как красив дом.

– Внутри еще красивее, – отозвалась сестра. – О чем ты тревожишься?

– Ни о чем, – сказала Беатрис, но не сделала и шагу.

Дом высился перед ней, и у нее снова возникло чувство, будто он знает, кто она: дочь погрязшего в долгах отца. Эти двери не распахнутся перед ней. Зря она осмелилась сюда явиться.

– Беатрис… – поторопила Гарриет.

– Знаю.

«Вперед, Беатрис, – сказала Нади. – Я помогу».

«Что ты намерена делать?»

«Посмотрим, когда туда доберемся. Подойди к двери. Тебя пригласили».

Беатрис подняла левую ногу – Нади взяла управление на себя. Вместе они преодолели лестницу; Беатрис шагала с гордо поднятой головой и приглашением в руке. Нади кивнула слуге, который открыл для нее дверь. Как только она выпустила из рук приглашение, тут же натянула расшитые лайковые перчатки.

Слуга подал ей поднос с нежно-розовым пуншем, знакомым по ассамблее и карточному вечеру Барда Шелдона. Нади взяла чашку.

«Один глоток!»

«Знаю! – усмехнулась довольная Нади. – Смотри, опять скульптуры».

«Нет, – отозвалась Беатрис, – они двигаются».

Те и правда двигались, поворачиваясь вслед проходящим мимо гостям. Молодой человек помахал одной из фигур, и она помахала в ответ.

«Они живые?»

«Нет, – ответила Беатрис. – Это автоматы из Восточного Протектората. Они умеют двигаться и даже выполнять сложные задания, например, писать под диктовку».

«Это магия?»

«Они механические».

Беатрис и Нади еще немного понаблюдали за их странными движениями, разглядывая холл в форме восьмиугольника, где люди, проходившие из других комнат, останавливались, чтобы перемолвиться словом. Беатрис посмотрела наверх, но из-за множества горящих огней купол лишь отражал происходящее внизу; звезды были не видны.

– О, – заметила Гарриет, – это Джулия Робишо.

Именинницу окружала когорта девушек в богато декорированных платьях, с высокими прическами и накрашенными лицами. Они уставились на Гарриет, будто стая лощеных кошек, и та, что в середине, с такими же изогнутыми бровями, как у ее брата, поманила младшую Клейборн к себе.

Она пошла к ним без тени сомнений. Беатрис смотрела, как они приветствуют друг друга поклонами и Гарриет смеется над словами Джулии. Затем ее окружили остальные девушки, забрасывая вопросами. Она что-то ответила, они расхохотались, а потом всей стайкой скрылись из вида в одной из боковых комнат.

Гарриет даже не оглянулась напоследок. Беатрис бросилась искать мать, но та была увлечена занимательной беседой с какой-то дамой и ее мужем. Беатрис осталась одна.

Можно было бы найти Исбету. Она, наверное, в одной из тех комнат. Возможно, подруга танцует? Беатрис пересекла восьмиугольный холл и отправилась на звуки музыки в бальную залу. Длинная вереница танцоров помахивала