другой. Например: antâh putrâç carati dâksinâyâh (III, 58, 1). «Сын Дакшины бродит между (небом и землей)». Известно, что сыном Дакшины, или жертвенной награды, является Агни, который курсирует между небом и землей, отвозя богам жертвоприношения людей. Или другой пример:... âdîdindra çiro dâsâsya nâmucer mathâyân âçmânamcit svaryàm vârtamânam | prâ cakrîyeva rôdasî marâdbhyah (V, 30, 8). «..Но (ты), о Индра, размахивая головой дасы Намучи, (бросил ее катиться), как с шумом падающий камень. Две половины вселенной, словно колесо (подкатили ее) к Марутам». Мифологический мотив катящейся головы демона Намучи достаточно хорошо известен из РВ, и интерпретация этого стиха не вызывает сомнений. Однако, так бывает далеко не всегда. Неясность может возникнуть для современного интерпретатора в каких-то случаях потому, что давно уже утрачен ключ от культурной среды того времени, и многие мифы, ритуалы, литературные образы забыты. Например, неясно, каково опущенное слово в гимне Агни в III, 7, 5а: jânânti vrsno arusâsya çévam. По Рену, это «(Боги) знают благоприятную (природу) алого быка», по Гельднеру: «Они знают дорогое (имя?) алого быка».

На направление или значение пропущенного глагола может указывать наречие-префикс (в языке РВ они могли выступать в роли самостоятельных слов и были ударны в отличие от личной формы глагола в независимом предложении; они никогда не опускались), например: ânv enân aha vidyuto | marâto jâjhihatïr iva (V, 52, 6). «Следом за этими Марутами (устремляются) молнии, словно смеющиеся (женщины); prôrôr mitrâvarunâ prthivydh | prâ diva rsvâd brhatâh sudänu (VII, 61, 3). «Вы вы(даетесь) над широким (пространством), о Митра-Варуна, над землей, вы(даетесь) над высоким, огромным небом, о щедродающие!».

Определенным нарушением логически правильного изложения мыслей является весьма распространенная в РВ брахилогия, при которой происходит пропуск одного или нескольких слов, необходимых для полноты связного высказывания[278]. Брахилогия обычно встречается в сравнениях, многие из которых стали в РВ штампами. Например: sâm mâ tapanty abhitah j sapâtnïr iva pârçavah (X, 33, 2). «Повсюду меня изводят болью ребра, как жены-соперницы (изводят своего общего мужа)»: dvîso по. âti nâvéva pâraya (I, 97, 7). «Перевези нас через враждебности, как на лодке (перевозят через реку)».

Суггестивный стиль конденсируется в гимнах или отрывках, посвященных космогонической тематике. Эллипсисы и брахилогия создают дополнительную неясность в плане содержания, изложение принимает характер загадки, употребляются символические выражения, которые можно соотнести с несколькими планами одновременно. Ср., например, такой стих из гимна Всем-Богам III, 55, 15: padé iva nihite dasmé antâs | tâyor anyâd gâhyam âvîr anyât | sadkrïcïna pathyà sa vîsücï. «(Ушас и Ночь—) словно два удивительных следа, оставленных внутри (вселенной). Один из них сокрыт, другой явный. (Их) путь устремлен к одной цели, (но направлен) он в разные стороны». Интерпретация дана здесь вслед за Рену. Гельднер восполняет субъект первого предложения как «две формы», в комментарии поясняя, что это день и ночь.

Словесными знаками эзотерических отрывков, связанных с космогонией, может быть упоминание неких сущностей женского рода: то ли космических вод, то ли женщин-возлюбленных, или сестер, символизирующих ряд понятий ритуального плана.

Ср., например, следующие стихи из гимна Варуне VIII, 41: стих 2: yah slndhûnâm upodayé / saptâsvasâ sa madhyamo. «Кто у истока рек (живет) среди семи сестер»; 3d—е: tâsya venir ânu vratâm / usas tisrô avardhayan. — «Возлюбленные (ж. p.) по его завету усилили три утренних зари»; 7: yâ âsv âtka âçâye- — Кто лежит на них (ж. р.) (словно) покров»[279].

Еще одну формальную примету космогонических фрагментов представляют собой серии вопросов, на которые ответы обычно не даются. Например, из гимна о сотворении мира X, 129 в стихе 1с—d: kîm âvarïvah kuha kâsya çârmann | âmbhah kîm âsïd gâhanam gabhïrâm. «Что двигалось туда и сюда? Где? Под чьей защитой? Что за вода была — глубокая бездна?»

Тенденция к сокращенной, неполной, манере выражения сочетается в поэтическом языке РВ с противоположной тенденцией к избыточности, проявляющейся в многочисленных повторах на всех уровнях. Повторы в этом памятнике относятся отнюдь не только к стилю — они составляют часть творческого метода ведийских риши, как на это указывал автор специального исследования ведийских повторов Я. Гонда[280]. Повторы пронизывают весь памятник: его содержание и форму. Как об этом уже говорилось ранее, сравнительно немногочисленные мифологические сюжеты РВ постоянно повторяются (и это находит свое объяснение в гипотезе Ф. Б. Я. Кёйпера о циклическом характере времени в представлении ведийцев и повторяемости новогоднего ритуала). Композиционно РВ состоит из 10-ти мандал, или кругов, что тоже не предполагает начала и » конца. Повторяются звуки и слоги в тексте гимнов, и на этом строится искусная игра. Повторяются морфемы: корни и произведенные от них основы (figura etymologica), а также слова. В заговорах РВ обыгрывание ключевого слова имеет магическое значение. Так, в гимне-заговоре на случай помазания царя на царство X, 173 повторяется слово dhruvâ «твердый», «крепкий»; в заговоре на возвращение пропавших коров X, 19 — формы от ni vart — «возвращаться».

На синтаксическом уровне крайне распространены самые разнообразные типы «балансированных структур», как их называет Гонда, от целых предложений изоморфной структуры до отдельных ритмизированных оборотов. Возможно, не последнюю роль здесь сыграл устный характер передачи такого большого по объему памятника, как РВ (как известно из исследования М. Пэрри и А. Б. Лорда, подобная техника передачи устного эпического творчества обусловлена проблемой памяти сказителя[281].

Принцип синтаксического параллелизма лежит в основе многих гимнов и стихов РВ. Языковой основой для этого часто служат сложноподчиненные предложения с разными типами релятивных придаточных с относительным местоимением или наречием, которому в главном предложении соответствует изоморфное слово с указательным значением. Например; IX, 113, 8:

yâtra rajä vaivasvato

yâtrâvarôdhanam divâh

yâtrâmur yahvâtïr âpas

tâtra mâm amrtam krdhi...

«Где царь — сын Вивасвата, где замкнутое место неба, где те юные воды,— там сделай меня бессмертным!..»

В РВ встречаются целые гимны, построенные по этому принципу, например, гимн Индре II, 12.

Структурно повторы в РВ очень разнообразны. Повторы «балансированных структур» обычно сопровождаются повторами слов, образующими определенные, установленные рисунки. Наиболее типичным для РВ является анафорический повтор, построенный на употреблении сходных единиц в начале смежных стихов. В приведенном выше примере это были повторы соотносительных союзных слов, это могут быть также повторы любых полнозначных слов. Например, VII, 14, 2:

vayâm te agne samidhä vidhema

vayâm dâçema sustuti yajatra

vayâm ghrténâdhvarasya hotar

vayâm deva havîsâ bhadraçoce.

«Мы,