за них самих, сколько за тех, кто над ними и за кем, как и за кого они должны это все разгребать, принимая на себя и свой счет, в ожидании уже явления этого самого «братства креста и не Христа» народу для объяснения и разъяснения наконец всего: крест же все же — их, а несут не они, несправедливо же как-то, но вот только и, по-видимому, лишь для остальных. — …Нужно будет сделать еще кое-что. И для отвлечения — уже именно ее! — Продолжил, кивнув следом, он, все еще пребывая в каком-то своем потоке сознания, время от времени лишь посматривая на собравшихся, в остальное же — смотря перед собой и на темную же древесину стола, не видя никого, в отличие и от того же Влада, в эти моменты: просто не выходя из транса и себя ни на секунду, будто и боясь же сбиться с мысли — стоит только отвести глаза и переключиться на нечто иное или кого-то же иного. — Отвлечь внимание Софии — уже от нашего внимания к ней… и не только… чтобы она не лезла и не ввязывалась, не участвовала и не была замешана в это и этом: по возможности — максимально долго! Ее руки — должны быть чисты до последнего и победного, это понятно? Чтобы… и в случае чего… для Совета и отца — она была ни при чем и ком… просто не зналась… и были только мы. Равно как и то и те, что и кто за этим всем потянется и вытянутся! В противном же случае — она просто-напросто от нас отвернется. И да, вполне возможно, что сделает это и так! Если и уже не сделала… — грустно выдохнул и как-то горько усмехнулся он, отчаянно и прямо-таки обреченно рассмеявшись, нервно взвихрив двумя ладонями свои русые волосы. — Возможно, что и даже закроется вовсе… Но! Не сейчас. Сейчас же — нам нужен ее трезвый и адекватный разум. И почти такое же… хоть уже и куда в меру… твердое, как и холодное ко всему же и вся, всем сердце… Мы заслужили, как и заслужим остальное — за все свое молчание, утаивание и… ложь. Как и все. Но: потом! Пока же — ее нужно отвернуть, не отвергнув. Не раньше же ее самой! А лучше — и развернуть в какое-нибудь другое русло… Увеселительное действо! Принакрыв всю эту нашу с вами серость — чем-то цветным.

— Ве-че-ринка! — Щелкнул пальцами сначала у своего правого плеча, а затем и у левого, будто в танце и еще своими же фенечками-бусами, как кастаньетами Никита. И, засветившись, словно и вместе же с лампочками над головой, так еще и буквально же возникшей из ниоткуда, как и исчезнувшей же тут же в никуда собственной, отбил пять с обеих же рук Влада через Женю, который, как оказалось, сам только об этом и подумал, о чем и сказал еще затем своей же не в меру широкой и хитрой ухмылкой, мол: «Вот где и что значит — братья! Об одном же и том же». — Ты позволишь нам ее устроить? Здесь?!

— А где же еще? — Развел руками вроде бы и с принятием, но и тут же еще с небольшим страхом разрушения всего, вся и всех мужчина, что и сразу же затем скрыл за отчужденностью, дабы не надумать уже сейчас лишнего, чтобы еще и правда сбылось, вновь заводя их уже за голову и устремляя свои светло-серые, почти что и прозрачные глаза теперь в потолок. — Конечно же, здесь! И нам важно же всем — быть здесь. Как и то, чтобы сама София нечасто, если и не вообще, отсюда выходила… Хотя бы и пару дней — тех, что впереди! Сегодня же и завтра — два учебных дня. Второй из которых — сокращенный. Послезавтра — выходной… Сегодня — она пропустит. Завтра — съездит и вернется сюда же: мало ли с кем и со сколькими еще Роза это все проворачивает — Софию вполне могут уже искать и в скорости же найти! Тот же, что «второй выходной», она тоже проведет здесь же… За ним — пойдет новая учебная неделя! Завтра, после того как Женя отвезет ее в университет… с Кариной и Никитой… он же и отпросит ее по уважительной семейной причине еще на пару-тройку дней — за выходными. Так… для галочки. И чтобы лишний же раз не цеплять саму Розу! Заберет их… привезет сюда… и вы устроите вечеринку. На один день или два… Не так важно! Важно, что затем — мы перейдем к следующим шагам… После шагов, естественно, самой Розы! К этому моменту — она должна уже будет к чему-то прийти или на кого-то и что-то выйти… Начать активничать и больше двигаться… Не имея же и под рукой ту, на которую могла до этого выпускать и выливать весь свой запал и пыл… Выдавать всю свою спесь и тратить время даром! Ей придется обойти ее… как и без нее же обойтись… и перейти к оставшимся своим пунктам. Если они у нее, конечно же, еще остались — а они остались: она ведь та еще перестраховщица! — И, вернувшись в вертикальное положение своего тела, он обратился уже куда более серьезным и твердым темно-серым взглядом ко всем, скрестив руки на груди и продолжил, повторяя для точности. — Подытожим! Карина, как и уже оговорили ранее, остается здесь сейчас. Никита и Влад… вместе с Женей и Полиной… едут закупаться для вечеринки. Перед этим — еще заезжая в университет и замаливая словечко за обеими девушками на сегодня! Никита же… Как хочет: может остаться там, а может и вернуться сюда. Да! Я и тебе разрешаю — положение терпит. Но и, если что и нет, прощает! Ни в чем вас не ограничиваю, как и своим же присутствием отягощать в тот момент тоже не буду… Но постарайтесь не переборщить — ни в ком и ни в чем, ясно? Ну, а я же — к Розе! За это же все время… нашего с ними всеми отсутствия тут… Карин…

— Я все помню и поняла — постараемся уложиться и сделать! — Отрапортовала на одном дыхании та и парочку раз кивнула, не забыв еще и посыпать все это своей кондитерской посыпкой, что и блестками, чтоб не столько и задобрить каждого и всех, сколько и убедить, да еще и себя же саму: ведь Павликом Морозовым, как и Брутом, ей еще быть не приходилось, что уж