Они вернулись на ферму Бердок. Кота нигде не было видно.Вампиры, все вчетвером, направились к лесу, и Джейд все время громко звалаТигги. А Мэри-Линетт подошла к письменному столу миссис Бердок. Она досталаканцелярскую бумагу, слегка покрывшуюся плесенью по краям, и серебряную ручку свыцветшим узором в викторианском стиле.

— Теперь, — сказала она Марку, сидя за столом в кухне, —мы составим список подозреваемых.

— В этом доме нет ничего съестного, — проворчалМарк. Он уже успел порыскать во всех шкафах. — Только растворимый кофе ифруктовый чай. Кому нужна эта гадость?

— Могу лишь напомнить, что твоя подружка — вампир. Ну,давай. Сядь и сосредоточься. Кого мы подозреваем?

Марк сел и вздохнул.

— Нужно узнать, что случилось с той лошадью.

Ручка в руке у Мэри-Линетт зависла над листком бумаги.

— Ты прав, здесь должна быть какая-то связь. Я забылаоб этом.

«Забыла, что работать детективом — это тебе не в бирюлькииграть».

— Хорошо, — угрюмо произнесла она. — Давайпредположим, что тот, кто убил лошадь, и был убийцей тети Опал и козы. И можетбыть, он же разбил окно на заправочной станции, потому что это также случилосьпрошлой ночью. Что это нам дает?

— Я думаю, это были Тодд и Вик.

— Очень умно!

— Нет, я серьезно. Ты ведь знаешь, что Тодд всегда жуетэти зубочистки. А в козу были воткнуты именно зубочистки.

Зубочистки… Что же это ей напоминает? Нет, не зубочистки,это были колышки побольше… Почему она не может вспомнить?

Потерев лоб, Мэри-Линетт уступила Марку.

— Ладно… Я запишу, что Тодд и Вик — охотники навампиров, но под вопросительным знаком. А может, ты думаешь, что они — самивампиры?

— Нет, — сказал Марк, не реагируя на еесарказм. — Думаю, Джейд заметила бы это, когда пила их кровь. — Онзадумчиво глядел на Мэри-Линетт. — Ты у нас сообразительная. Как тыдумаешь, кто это сделал?

— Понятия не имею.

Марк скорчил ей рожу, а она машинально изобразила на бумагепрутик. Затем прутик превратился в очень маленький колышек, больше похожий накарандаш, который держит женская рука. Мэри-Линетт никогда не умела рисоватьруки…

— О боже! Банни…

— Это сделала Банни? — наивно спросил Марк, всемсвоим видом изображая простодушную веру.

Но Мэри-Линетт ответила:

— Да. Я думаю… нет, я не знаю. Но эти колышки, что быливоткнуты в козу, — те самые. Они большие… Я видела, как она пользоваласьими: чистила ногти. Это лопаточки для заусениц.

— Ну… — Марк выглядел разочарованным. —Банни… Нет, быть того не может. Она и мухи не обидит.

Мэри-Линетт взволнованно покачала головой.

— Ровена сказала, что у нее имя, как у ламии. И ещеона, то есть Банни, сказала мне кое-что странное в тот день, когда я искалаТодда и Вика. — Теперь в памяти Мэри-Линетт воскресли все подробности,которые она с трудом пыталась вспомнить. — Она сказала: «Удачной охоты!»

— Мэри, это же из «Книги джунглей».

— Я знаю. И все-таки от нее это было странно слышать. Ктому же сейчас она как-то подозрительно приветлива и напугана. Что, если всеэто — притворство?

Не дождавшись от Марка ответа, Мэри-Линетт спросила:

— Разве это менее правдоподобно, чем то, что Тодд и Вик— охотники на вампиров?

— Значит, запиши ее тоже.

Мэри-Линетт записала. А затем сказала:

— Знаешь, я все время хочу спросить Ровену, как онипосылали с острова письма миссис Бердок… — Тут она умолкла и всянапряглась, услыхав, как хлопнула входная дверь.

— Я вернулась первая?

Это была Ровена — разгоряченная, разрумянившаяся на ветру,слегка запыхавшаяся. Ее волосы развевались каштановым облаком.

— А где остальные? — спросила Мэри-Линетт.

— Мы еще при входе в лес разделились: это единственнаявозможность всем нам поохотиться на таком маленьком пространстве.

— Маленьком?! — Марк выглядел оскорбленным. —Если и есть что-то хорошее в Вересковом Ручье, так это то, что здесь просторно.

Ровена улыбнулась.

— Для охоты здесь тесновато. Не обижайся. Но нам здесьочень хорошо: ведь на острове мы вообще никогда не охотились. У нас там еда странквилизаторами, совершенно пассивная.

Мэри-Линетт отогнала от себя образ, вызванный этими словами.

— Гм-м… не хочешь ли внести свою лепту в разгадку нашейдетективной истории?

Ровена села на табуретку, откинув со лба прядь каштановыхволос.

— Не знаю. Интересно, а что, если это кто-то, кого мы вообщедаже не подозреваем?

Мэри-Линетт вспомнила, о чем она говорила, перед тем какхлопнула дверь.

— Ровена, я все время хотела тебя спросить… Ты сказала,что только Эш мог узнать, куда вы убежали. А как же тот парень, который помогалвам переправлять письма с острова? Он мог знать, где живет ваша тетя, верно?Ведь он мог видеть адрес на конверте.

— Крейн Линден, — улыбнулась Ровена, но улыбкабыла немного грустной. — Нет, он не мог знать. Он… — Ровена слегкаприкоснулась к виску. — Не знаю, как это у вас называется. Его разум неразвит полностью. Он не умеет читать. Но он очень добрый.

«А что, бывают неграмотные вампиры? Хотя почему бы и нет!»Вслух же Мэри-Линетт сказала:

— Хорошо. Значит, мы можем исключить еще одного.

— Послушайте, а что, если мы выдвинем самое бредовоепредположение? — вмешался Марк. — Скажем, может ведь случиться такое,что дядя Джереми на самом деле не умер? И что, если…

В это мгновение со стороны парадного крыльца раздался топот,потом что-то громко шлепнулось наземь.

«О, черт, Тигги!» — ужаснулась про себя Мэри-Линетт.

— Тигги!

Мэри-Линетт выбежала, оставив дверь нараспашку. У нее передглазами стояла жуткая картина: пронзенный кольями маленький котенок. Но напарадном крыльце она нашла не Тигги, а Эша: он растянулся во весь рост, а надним в пурпурных сумерках заката порхали маленькие мотыльки.

У Мэри-Линетт больно защемило в груди. На короткий миг времяостановилось, и весь мир стал иным.

Если Эш мертв, если его убили…

Тогда в ее жизни уже не случится ничего хорошего. Никогда.На нее словно опустилась безлунная, беззвездная ночь. И ничего нельзя было сэтим поделать. Мэри-Линетт не знала почему, но внезапно она поняла, что так онои есть.