вернутся не только целыми и невредимыми, но еще и разбогатевшими. И хотя ему удалось убедить лишь молодых жителей города, которые, как и он, жаждали славы и богатства, этого оказалось достаточно для того, чтобы улицы заполонила разгневанная толпа, требующая войны.

Часть жителей Афин испугалась увиденного и попыталась заставить Алкивиада замолчать. Даже если ему бы и удалось отправиться в эту экспедицию, сказали ему в собрании, на это потребовалось бы гораздо больше ресурсов, чем он думал. Настоящее безумие. Однако даже это утверждение Алкивиаду удалось обернуть в свою пользу: он попросил всего лишь шестьдесят кораблей, но если его оппоненты считали, что для этого дела нужно было задействовать сто сорок, то тогда ему нужны были сто сорок. Такое количество превратило бы эту экспедицию на Сицилию в самую крупную за всю историю Афин. И неужели кто-то, поддавшись малодушию и робости, мог отказаться от участия в такой одиссее? Даруя им возможность поучаствовать в историческом событии и утверждая, что у них будет численное преимущество, Алкивиад еще сильнее раззадорил своих юных последователей, и в результате оказанного ими давления экспедицию все же одобрили. Назад дороги не было. Летом 415 года до н. э. войска отправились в путь. Как многие и опасались, это стало началом конца для Алкивиада и Афин. Катастрофа разразилась еще до того, как афиняне добрались до Сицилии, в ночь перед тем, как флот должен был отплыть. Этому странному и мрачному событию предстояло обрести известность под названием «процесс гермокопидов».

* * *

Алкивиад-спартанец, Алкивиад-перс. Настал день отплытия кораблей, и Афины проснулись, погруженные в панику: в течение этой самой ночи кто-то изуродовал и кастрировал гермы, священные статуи Гермеса. Эти фигуры, которые служили для призвания защиты и в качестве путевых знаков, обычно представляли собой четырехгранный столп с бюстом бога и эрегированным пенисом. В Афинах они были на каждом шагу. Город, который изобрел демократию и философию, был местом, где царили суеверия, поэтому атака на эти скульптуры считалась богохульством. Жители посчитали, что экспедиция начиналась с недобрых предзнаменований. Афины буквально сошли с ума. Пока искали виновных, город наводнился разного рода слухами. Большинство обвиняло Алкивиада: он был настоящим кутилой, поэтому одна из его веселых ночей вполне могла закончиться уродованием священных статуй. Или, возможно, из-за своих амбиций он заключил договор с врагом и решил саботировать экспедицию. В любом случае, с каждой секундой все сильнее казалось, что виновен именно он. Та же самая толпа, что незадолго до этого боготворила и благодарила его, обратилась против него и потребовала отдать его под суд. Алкивиад, опасаясь тех последствий, что могли произойти, если он не предстанет перед судом и не станет защищаться, попросил, чтобы заседание провели до его отбытия. Однако отложить экспедицию было нельзя, поэтому он был вынужден отплыть со всем остальным флотом. В конце концов именно по его милости Афины оказались в этой заварушке, а значит, остаться в городе он не мог. Поэтому он отправился в экспедицию и пересек Средиземное море. Впрочем, беспокоился Алкивиад не напрасно: на Сицилии его ожидала «Саламиния», один из двух священных для Афин кораблей. Он плыл как можно быстрее, чтобы сообщить Алкивиаду о том, что его поручено доставить обратно на суд. Узнав, что в его отсутствие он был обвинен не только в изуродовании скульптур, но и в других, худших преступлениях, Алкивиад с радостью согласился вернуться в Афины, только попросил разрешить ему последовать за «Саламинией» на собственном корабле. Ему разрешили. Он сбежал, как только ему представился такой шанс. Афины поняли, что раз он сбежал, значит, был виновен, и заочно приговорили его к смерти.

Из всех возможностей, которые ему предлагала жизнь, Алкивиад выбрал месть: раз Афины повернулись к нему спиной, значит, он покончит с ними. Он совершил одно из самых громких предательств в истории – сбежал в Спарту, к самому ненавистному противнику Афин, в милитаристское и тоталитарное общество, которое было полной противоположностью его родному полису. Неудержимый гедонист превратился в сдержанного и скромного спартанца и из Спарты стал готовить заговор против своего бывшего города, пытаясь сделать так, чтобы Афины настигло множество непреодолимых неудач. Алкивиад начал с того, что сорвал экспедицию на Сицилию. И, учитывая, что именно он ее и организовал, это было совсем не сложно: благодаря его информированности на острове появился спартанский флот и запер афинян на настолько узкой территории, что, когда они попытались сбежать, уже ничего нельзя было сделать. Десятки тысяч человек погибли. То есть вся экспедиция. По преданию, выжили только рабы и те, кто мог наизусть прочесть стихи Еврипида. Несколько дней спустя в Афинах появился незнакомец, который отправился к цирюльнику и упомянул о поражении на Сицилии, думая, что эта новость уже достигла полиса. Но нет: цирюльник тут же выбежал и сообщил всему городу об этом разгроме. Никто не мог в это поверить. Менее чем за два года Алкивиад прошел путь от обещания принести Афинам славу до прямого участия в нападении на город.

Город понес не только материальные потери и не только лишился солдат – погибло множество моряков. Алкивиад отправил на тот свет тридцать тысяч прекрасных мореходов, которые были военной, коммерческой и демократической основой Афин. И все это случилось одним махом. Впрочем, его желание мстить на этом не завершилось, и он убедил спартанцев окружить Афины, чтобы вынудить их граждан жить за закрытыми стенами, где скопление людей вызвало вспышку смертельной чумы. Теперь победа Спарты была полной, а одержал ее один из знаменитейших афинян. Однако, и в Спарте Алкивиад не смог найти свое место, потому что, где бы он ни жил, он все равно оставался Алкивиадом. Он мог есть черную похлебку[35], отрастить длинные волосы, одеваться как землепашец и презирать роскошь, уподобляясь остальным спартанцам, но при этом Алкивиад не переставал быть самим собой. И он продемонстрировал это вскоре после победы над Афинами. В действительности он продержался в Спарте совсем недолго, и до сих пор не известно, почему так получилось: одни говорят, что он бежал, потому что во время землетрясения кто-то увидел, как он выходил из покоев царицы, другие говорят, что это был не первый раз, и царица даже родила сына, очень похожего на Алкивиада. Ясно одно – из Спарты ему тоже пришлось спасаться бегством. Он исчерпал почти все свои возможности в Греции, поэтому решил пойти на службу к общему врагу всех греков. Иными словами, он отправился к персам.

Наблюдая за тем хаосом, что воцарился из-за его мести, в Азии Алкивиад предлагал