– Уверен, что мои адвокаты сумели бы разобраться вэтом, чтобы избавить вас от необходимости арестовывать меня. Не желает ликто-нибудь из вас чашечку кофе?

– Нет, спасибо, – вежливо ответил чернокожий. Обаони были молодыми сотрудниками. Следователь по особо важным делам предупредилих, чтобы они остерегались недооценивать Эдисона, от которого можно ожидатьлюбых неожиданностей. Молодые сотрудники истолковали его слова по-своему: онирешили, что он, наверное, вооружен и опасен. А это, как оказалось, явно несоответствовало действительности.

Молодой испанец зачитал ему его права, и Филипп понял, что онине полицейские, а сотрудники ФБР. Это его несколько встревожило, хотя он неподал виду. По правде говоря, для ареста пока не было достаточных оснований, ноначальство этих молодых сотрудников надеялось, что входе расследования всплывутдополнительные факты и основания появятся. Они давненько следили за ним. Онипонимали, что здесь не все чисто, только пока не знали, что именно, а поэтомупользовались тем, что имели.

– Я уверен, что здесь какая-то ошибка, офицер... гм...я хотел сказать, господин следователь по особо важным делам, – с запинкойсказал Эдисон. Даже это звание звучало, на его взгляд, как-то глупо, как будтоони играли в «сыщиков и воров».

– Возможно, но мы тем не менее должны доставить вас вуправление. Вы арестованы, мистер Эдисон. Вам надеть наручники или вы пойдетедобровольно?

Филиппу совсем не хотелось, чтобы его выводили из его офисав наручниках. Он встал, сердито взглянув на них. Ситуация больше не казаласьему забавной. Как бы молоды ни были эти два агента ФБР, дело свое они, несомненно,знали.

– Вы хоть соображаете, что делаете? Вы понимаете, какойиск я вам вчиню за незаконный арест и диффамацию? – рассвирепел вдругФилипп.

Насколько ему было известно, у них не было абсолютно никакихоснований для ареста. Во всяком случае, не было таких оснований, о которых быони знали.

– Мы всего лишь выполняем нашу работу, сэр, –вежливо сказал чернокожий сотрудник ФБР по фамилии Прайс. – А теперь непроследуете ли с нами, сэр?

– Как только позвоню своему адвокату. – Он набралномер телефона своего адвоката, а оба сотрудника ФБР стояли по другую сторонуписьменного стола и ждали.

Филипп рассказал, что произошло. Адвокат пообещал встретитьФилиппа в управлении ФБР через полчаса и посоветовал ему спокойно отправлятьсяс двумя сотрудниками. Им потребовалось не менее получаса, чтобы добраться изСан-Матео до города. Ордер на арест Филиппа был выдан Генеральным прокуроромСША. В официальном обвинении указывалось уклонение от уплаты налогов накакую-то смехотворную сумму. Только этого Филиппу не хватало.

– Через три дня я уезжаю в Европу, – сказал он,возмущенно поглядывая на сопровождавших его из офиса молодых людей.

Его секретарша куда-то исчезла, но по лицам людей,наблюдавших, как он уходит, он понял, что она успела растрезвонить ослучившемся всем и каждому. Филипп был в ярости.

Когда он пришел в управление ФБР и его приветствовалследователь по особо важным делам Холмквист, Филипп рассвирепел еще больше. Оннаходился под следствием и обвинялся в уклонении от уплаты налогов, умышленномобмане налоговых органов и незаконной переброске денег через границы штата. Этобыло весьма тяжелое обвинение, и они не собирались облегчать положение. Потомприбыл его адвокат, который посоветовал Филиппу оказывать следователю всяческоесотрудничество. Официальное обвинение было предъявлено ему Генеральнымпрокурором США, а проведение расследования поручено ФБР. Его попросили зайти вкакую-то комнату вместе с его адвокатом и следователем Холмквистом, которого,как видно, ничуть не позабавил, но и не испугал величественный вид Филиппа. Егозаверения в своей невиновности и его возмущение также не произвели на неговпечатления. По правде говоря, в Филиппе Эдисоне не было ничего, что нравилосьбы следователю Холмквисту, тем более ему не нравилось снисходительное обращениес его сотрудниками.

Следователь Рик Холмквист предоставил возможность адвокатупосовещаться со своим клиентом, а после этого он в течение трех часовдопрашивал Филиппа и был весьма не удовлетворен его ответами. Холмквистподписал ордер на обыск его офисов, который уже шел полным ходом, пока ониразговаривали. Федеральный судья подписал ордер на обыск, затребованныйГенеральным прокурором США, так как возник целый ряд серьезных вопросовотносительно легитимности бизнеса Эдисона и подозрения в том, что он, возможно,отмывает деньги, причем, возможно, даже в суммах, составляющих многие миллионы.Как обычно, платный информатор сообщил им ценные сведения, и Филиппа чутькондрашка не хватила, когда он услышал, что в этот самый момент полдюжинысотрудников ФБР ведут обыск в его офисе.

– Сделайте же что-нибудь! Это возмутительно! –орал он своему адвокату, который покачал головой и объяснил ему, что еслиимеется ордер на обыск, а судя по всему, таковой имеется, то он бессилен егоостановить.

– В пятницу я уезжаю в Европу, – сказал он им, какбудто ожидал, что они отложат расследование до его возвращения из отпуска.

– Это мы еще посмотрим, мистер Эдисон, – вежливосказал Холмквист. Ему и раньше приходилось иметь дело с подобными типами, и онивсегда производили на него крайне неприятное впечатление. По правде говоря, онвсякий раз, когда появлялась такая возможность, обожал поиграть сними, каккошка с мышью. И у него было твердое намерение помучить Филиппа – естественно,после того как они зарегистрируют его как подозреваемого. Холмквист понимал,что, какую бы сумму залога они за него ни назначили, Филипп, учитывая размерыего состояния, окажется на свободе в считанные минуты. Но пока сумма залога неназначена, у него будет полная возможность допросить Филиппа.

Холмквист допрашивал его до конца рабочего дня. После этогоЭдисона официально зарегистрировали и сообщили, что время позднее и федеральныйсудья не успеет назначить сумму залога. Поэтому ему придется провести ночь втюрьме, и он сможет быть освобожден только после завтрашнего утреннегозаседания, на котором и будет назначена сумма залога.

Филипп Эдисон был вне себя от ярости, и его адвокат не смогничем ему помочь. Эдисон пока не имел четкого представления о том, чем быловызвано расследование. Судя по всему, речь шла о расхождениях между дебетовымисписаниями со счетов и депонированием средств, а также о переброске денег запределы штата, в частности, в один банк в Неваде, где у него имелся счет надругое имя. Правительству было желательно знать, зачем и что именно он делает сэтими деньгами и каков их источник. Он уже понял, что все это не имеет никакогоотношения к его лабораториям, производящим кристаллический наркотик. Вседеньги, на которые осуществлялось это производство, поступали со счета, которыйон открыл на чужое имя в банке Мехико, а выручка перечислялась на несколькономерных счетов в Швейцарии. По-видимому, дело и впрямь сводилось к уклонениюот уплаты налогов. Следователь Холмквист сказал, что за последние несколькомесяцев на банковский счет в Неваде поступало и снималось с него болееодиннадцати миллионов долларов, причем главным образом снималось, и, насколькоим известно, он не уплатил налоги ни с этой суммы, ни с процентов. Филипппродолжал демонстрировать полное безразличие к происходящему даже тогда, когдаего поместили на ночь в камеру, хотя, уходя, бросил взбешенный взгляд наХолмквиста и на своего адвоката.