раскрытую ладонь, и пёс с готовностью обнюхал её. — Это мята. Мя-та. У неё тонкий стебелёк и ароматные зелёные листья. Маленькие, бархатные. А ещё чай из неё здорово успокаивает. По крайней мере, так говорят. Мне, честно говоря, вряд ли что сейчас поможет. Но чай и правда вкусный.

Брикиус склонил голову, разглядывая овальные пластинки, и никак не мог понять, что хочет хозяин. Раньше бы он повёл Брика за собой и показал, но теперь только сидит, отчего с каждым днём становится всё более хмурым.

— Ну же, дружище, я знаю, что ты не различаешь цвета, как человек, но попробуй найти по запаху. Мама уехала в город, и попросить мне больше некого. Хоть и лето, а я так мёрзну жутко, словно одной ногой уже там… — Он неопределённо помахал рукой в воздухе и тут же зашёлся в кашле. Когда приступ закончился, хозяин утёр губы и едва заметно улыбнулся: — Попробуешь? Ради меня. Уже и чайник вскипятил, да вот только на него мяты не хватит, а до двора мне самому не добраться.

Пёс снова осторожно обнюхал растение и робко оглянулся назад, на аккуратные грядки вдоль забора. Но похожего среди них не увидел. И вообще ничего, что могло показаться неведомым «зелёным».

— Ты же умный пёс, я знаю. И совершенно точно понимаешь мою речь, верно?

Брик тихо гавкнул, то ли согласившись, то ли заметив пытающуюся пробраться на участок соседскую кошку.

Но хозяин растолковал по-своему:

— Вот! Как я и говорил! Давай ещё раз? Мне бы хоть пару штучек! Вот, смотри — это мята. Зелёная, с узкими листьями, будто их кто-то специально вырезал фигурными ножницами…

Брикиус слушал и слушал хозяина, вглядываясь в дрожащие от ветра листочки, и внезапно увидел, что они действительно зелёные, резные, бархатные, с резким ароматом, от которого свербело в носу. Он просто не мог всего этого не заметить, раз просит лучший друг. Друг, который уже много лет рядом.

Сорвавшись с крыльца с громким лаем, Брик пересёк половину сада и, почти уткнув нос в землю, принялся выискивать нужное растение. Оно оказалось с краю, скрытое от глаз между кустами крыжовника.

Ухватившись зубами за стебли, Брик вытянул их, стараясь не раскусить, и поспешил к хозяину. Тот хлопнул в ладони и радостно засмеялся. А после, вынув из пасти пса влажные стебли, промыл водой из стоявшего на столе графина и, отделив листья, бросил их в заварочный чайник.

— Спасибо, дружище, спасибо! Теперь точно не пропадём. И маме ещё останется. Ну что, время обеда? — мужчина подмигнул псу. — Сейчас привезу тебе вкусненького.

Он развернул кресло и, схватившись за обод, оттолкнулся. Кресло вкатилось в дверной проём с лёгким стуком колёс об порожек.

Брик терпеливо ждал снаружи, виляя хвостом. Вкусненькое — это то, что ему не нужно объяснять. Потому что всё, что давал хозяин, ласково поглаживая пса промеж висячих ушей, было вкусненьким.

* * *

Ночью Брикиус вздрогнул, услышав лязг калитки, и выбрался из будки. К дому подходили два крупных силуэта, держащие носилки. Они взошли на крыльцо, не обращая внимания на рвущегося с цепи Брика. Следом раздался стук и звук приоткрывшейся двери.

А вскоре вышли, только теперь на носилках лежал хозяин, а рядом с ним, причитая и охая, семенила мать.

Брик залаял, пытаясь привлечь внимание, но женщина только шикнула на него, и скрылась за забором.

Он прождал их до самого утра, не смыкая глаз. Небо покрыли тёмные облака, и зарядивший дождь гнал обратно в будку, но Брикиус стойко выдерживал холодные капли, лишь слизывая те, что попадали на нос.

В этот день никто так и не пришёл. Как и на следующий. И ещё один после.

* * *

Через неделю мать хозяина вернулась одна. Опухшая, укутанная в чёрный платок, она подошла к измотанному Брикиусу и сняла ошейник.

— Всё, Брик, ты свободен. Прости, что одного тебя оставили… Прости, если сможешь. А теперь уходи.

Брикиус вяло подпрыгнул, пытаясь лизнуть лицо женщины, но та отшатнулась.

— Да иди же! — прикрикнула мать хозяина и замахнулась на враз поджавшего хвост Брикиуса. — Давай, давай! Ну не могу я тебя в квартиру взять, никак не могу! И сил на тебя смотреть не осталось… Как представлю только, что вы с… — не договорив, она снова заплакала, утирая лицо трясущимися руками, и взмолилась: — Уходи. Я дом продаю. А новым владельцам такой пёс не нужен будет, они своего заведут. Иди, Брик! Иди! Не вернётся больше твой хозяин! А мне с тобой заниматься некогда.

Брик не понял, почему его гонят, но грубый, чуть дрожащий голос ему не нравился. Пёс бросился к грядке, чтобы показать матери хозяина, что ещё может оказаться полезным, и что накрепко выучил, как выглядит мята, но внезапно все растения стали совершенно одинаковыми и на цвет, и на запах.

Растерянный, испуганный и оголодавший за неделю одиночества Брикиус сел и громко завыл. Он больше не чувствовал мяту. Как не чувствовал и хозяина.

* * *

Через четыре лета, в каждое из которых Брикиус пытался отыскать знакомый аромат или хотя бы зеленоватый блик, сил не осталось вовсе. И трава, и деревья, и кустарники оставались бледно-жёлтыми, с редкими вкраплениями серого.

Брик подолгу лежал на асфальте в тени высаженных в рядок яблонь, всё реже подходя к людям. А те и не обращали внимания на старого тощего пса с свалявшейся шерстью и полным тоски взглядом.

Закатное солнце ослепляло, пробиваясь сквозь кроны, и пёс прикрыл глаза. Поэтому присевшего на корточки мальчика он сразу и не заметил — принял за стайку голубей. А мальчик без страха протянул руку и погладил пса по голове. Брик, не отдавая себе отчёта, чуть вильнул хвостом, и тут же отвернулся.

— Привет, пёсик! Ты голодный? У меня вкусняшка есть, смотри, с курицей! Или пить хочешь? Ну, пёсик, не молчи! — мальчик потряс перед мордой пса пирожком.

Но пить Брикиус не хотел, а что такое «вкусняшки» и вовсе забыл.

Внезапно мальчик выпрямился во весь рост и крикнул в сторону:

— Пап! Пап, у тебя вода есть?

Подошедший к нему мужчина с густыми усами качнул головой, приподнимая руку с зажатым в ней термосом.

— Чай только. А чего, хочешь собаку напоить?

— Ага… — огорчённо вздохнул мальчик, но тут же сразу воспрял духом: — А тут есть магазин?

Отец окинул местность взглядом:

— Палатка только, но уже закрыта. До девяти работали, видимо. Пойдём, скоро уже стемнеет.

Мальчик снова посмотрел на Брикиуса, и сердце у него защемило. Пёс казался смирившимся и готовым к любому