— Обними же меня, дурачок, — шепнула она. — И хотя бы изобрази видимость борьбы.

Денис обхватил девушку и сделал вид, что старается скинуть ее с себя, но вместо этого прижался щекой к ее гладкому лицу и вдохнул приятный аромат. Ёжик пахла по-особенному, будто золотая осень: немного прохладной свежести и нотка засохшей розы. Его рука скользнула к ее затылку и растворилась в мягких рыжих волосах. Юля усмехнулась и тайком поцеловала его в ухо, а затем зашептала:

— Я тоже очень рада тебя видеть. А теперь слушай. Меня сейчас непременно закроют в карцере, дня на два-три, так что будь умничкой и напросись туда на смену. Что сказать начальству, я думаю, ты сам догадаешься. И надеюсь, что таблетки уже будут у тебя на руках.

— Я это сделаю… — он захотел еще что-то сказать, но Юлю вдруг резко вздернули.

Девушка зарычала разъяренной кошкой на двух надзирателей, что это сделали, и постаралась пнуть одного промеж ног, но промазала. Конечно же, нарочно, понял Денис, если бы она хотела, то с легкостью бы одолела их, но дальнейшего смысла ломать комедию, играя в легкий бунт, не было.

— Это тебе для острастки, сука! — рявкнул вдруг один из надзирателей и ударил ёжика резиновой дубиной в живот.

Юля упала и согнулась в позе зародыша, а на ее лице читалась самая неподдельная боль.

Денис тут же вскочил, кулаки сжались, желваки напряглись и заиграли. Очень захотелось вмазать Юлиному обидчику по физиономии, пусть знает, как охаживать девушек дубинками, но разум все же взял верх над сиюминутным порывом справедливости.

— Ублюдки!

— Чекисты!

— Палачи!

Летели со всех сторон обидные слова в адрес охранников. А вслед за словами полетели и остатки недоеденного обеда. В спину Дениса ударился комок каши. В одного из надзирателей вдруг прилетел стакан, который со звоном разбился о его шлем.

Бах! Бах!

Один из надзирателей выхватил пистолет и выстрелил пару раз в воздух. Заключенные тут же примолкли, лишь ненавистные взгляды все так же продолжали буравить охрану.

— Увести их! — скомандовал подоспевший офицер.

Юлю и скрученную толстуху с наручниками за спиной повели к выходу. Ёжик ойкнула, когда ее резко вздернули на ноги, и бросила взгляд на Дениса, но на ее лице в этот момент красовалась торжествующая улыбка.

Громов-младший тоже слегка улыбнулся кончиком правой губы, а затем вдруг скривился, все-таки ёжик сильно ему заехала. Он потер ушибленную щеку и ощутил, что из губы сочится кровь, но отчего-то было приятно, будто бы вместо удара по роже он получил горячий поцелуй.

— Спасти меня? — усмехнулся Громов-старший. — Сынок, ты что, сбрендил?

Разговор происходил в тюремной библиотеке. Правда, библиотекой это место можно было назвать лишь с большой натяжкой, так маленькая комнатушка метров пять на шесть, зато с окном, выходящим на центральную площадь перед бараками заключенных. Вдоль одной стены тянулись стеллажи с потертыми, зачитанными до дыр книгами, вдоль другой располагалась небольшая конторка, за которой и стоял Громов-старший. Сейчас он занимался починкой книг, тщательно проклеивая рассохшиеся корешки. Потрепанный роман братьев Стругацких «Пикник на обочине» он отложил в сторону и, не глядя на сына, потянулся за второй книгой «Волк» Д. Карпина с внушительной и немного пугающей черной пирамидой на обложке. Конечно, библиотека была «тепленьким местечком», и наверняка Громов попал сюда благодаря милицейским связям или его просто пожалели начальники ГУЛАГа, отдавая отчет, что бывшему майору милиции в лагере и без того жизнь не сахар.

— Да, черт возьми, отец! — взревел Денис, забыв о том, что кто-то из случайных зеков, проходящих мимо полуоткрытой двери библиотеки, может их увидеть. — Взгляни же на меня! Ты совсем не рад меня видеть?

Громов оторвался от книги, поднял глаза. На Дениса взглянули холодные серые зрачки, но что-то в глубине их хрусталиков вдруг вздрогнуло, отдаваясь теплом, и отец вновь отвел взгляд.

— Нет, Денис, я отнюдь не рад тебя видеть, — покачал головой бывший майор милиции.

— Почему? — Стало обидно и сердце предательски екнуло.

— Почему? — удивился отец. — И ты еще спрашиваешь?! Потому что я люблю тебя сынок и желаю тебе добра. Но ты, похоже, совсем не дружишь с головой. Что ты задумал? На что рассчитываешь?

— У меня есть план, отец.

— План?! — усмехнулся Громов. — И кто же его составил этот твой план?

— Юля.

— Что?! — Глаза Громова налились огнем, а руки сжались на обложке ни в чем не повинного «Волка». — Эта рыжая сумасбродка! Она что и тебе умудрилась запудрить мозги? Денис, поверь мне, у нее, как говорится, не все дома и бабка на фронте. Когда нас конвоировали на Марс, мне довелось с ней перемолвиться. И то, что она мне рассказала, ни в какие рамки не лезет, она полностью пришибленная, сынок! Она считает, что наш мир это всего лишь парадокс…

— Отец, это все правда, — перебил Денис. — Да, я соглашусь, что Юля немного психованная и даже слегка сумасшедшая, но то, что она тебе рассказала чистая правда.

— Сынок, не неси охинеи, — покачал головой Громов. — Ты просто не слышал, что она мне говорила. А если бы слышал, то не пытался бы убедить меня в том, что она нормальная. Она ведь даже тебя назвала гостем из другого мира. Якобы ты тут совсем недавно появился, будто бы ты лишь копия моего сына из другого мира, а мой истинный сын просто исчез. Что ты на это скажешь?

— Извини, отец, — вздохнул Денис и опустил взгляд. — Но и это чистая правда!

Громов рассмеялся.

— Денис, либо ты просто издеваешься надо мной, только вот не пойму за что, либо она каким-то образом промыла тебе мозги, что ты…

— Отец, прошу, выслушай меня! И не перебивай. Это очень важно и от этого зависит судьба мира. Впрочем, не надо сейчас ни о каком мире. Просто, отец, если ты действительно меня любишь, выслушай, а потом уже сам решай, верить мне или нет. — Взял быка за рога Денис, поскольку понимал, что Громов будет упрямиться до последнего и вряд-ли захочет так легко принять правду. Что, впрочем, не мудрено. Скажи любому, что его мир просто парадокс, вызванный ошибкой неких Стражей времени, и тебя точно посчитают психом.

— Хорошо, — кивнул Громов. — Я выслушаю тебя.

Денис вздохнул, краем глаза взглянул на полуоткрытую дверь библиотеки, из-за которой доносились приглушенные голоса зеков и шарканье ног, после чего, поморщившись, все же подошел к двери и затворил ее. Лишь после этого еще раз вздохнув и проведя ладонями по лицу, будто бы это хоть как-то могло помочь собраться с мыслями, начал рассказ. И начал он его с мира, своего родного мира, так непохожего на этот новый, к которому привык Громов. Отец, конечно же, качал головой, слушая о развале Союза, о псевдодемократии и прочем и откровенно морщился. Фыркнул он и в тот момент, когда Денис упомянул, что жил совершенно в другой семье не зная о том, что он не родной сын. А затем новая работа в бюро «Защиты истинности истории и граждан, попавших в петлю времени». Отец вновь качал головой, где-то морщился, где-то даже усмехался, но держал обещание и молчал. Молчал он даже тогда, когда Денис подошел к самой сути и пересказал историю, произошедшую в доме Ипатьевых, и как он по ошибке спас царевну Анастасию, после чего все пошло кувырком, и мир перевернулся с ног на голову в первый раз. И вот они уже в измененной реальности мира Императорской России 21-го века, а он Громов — действительный тайный советник становится их противником. Отец даже вздрогнул, но продолжал молчать, взгляд его становился все более напряженным и раздумывающим. А затем вновь нырок в прошлое, и бойня в Зимнем дворце, когда именно они поменяли весь ход мировой истории, сотворив этот новый мир, который теперь стоит на краю гибели. И теперь они единственные, кто может все исправить.