Справа высилась огромная лестница, поднимавшаяся до большойкруглой площадки, с которой открывался вид на вестибюль. В ходе приготовлений кбалу Белой Орхидеи, темой которого на сей раз служил «Камелот», эта площадкабыла превращена в мифический лес стараниями рабочих, которые суетились, обвиваягирляндами крохотных белых лампочек и осыпая искусственным снегом деревья внатуральную величину — на первый взгляд их здесь было несколько сотен.Отвлеченный суматохой от размышлений, Коул нахмурился, взглянул на виновниковсвоей рассеянности и направился к изогнутому столу регистрации розового дерева.

Управляющий отеля заметил Коула и поспешил спуститься полестнице, чтобы приветствовать его лично, а затем настойчиво вызвалсясопровождать в номер-люкс, едва регистрация была завершена.

— Если мы в состоянии сделать ваше пребывание у нас болееприятным — что бы для этого ни потребовалось, — будьте любезны известить меня,мистер Гаррисон, — заключил управляющий и поклонился, отступая к двери.

— Непременно, — безразличным тоном отозвался Коул, которогоне впечатлили ни особое отношение управляющего, ни великолепный пятикомнатныйномер с лиловато-золотистой мебелью в стиле Луи XV и захватывающим видом изокон. Коул провел добрую часть жизни в деловых поездках, останавливался вроскошных отелях всего мира, по прошествии десятилетия привык ожидать самоголучшего приема и воспринимал его как само собой разумеющееся.

Отклонив предложение управляющего прислать горничную, чтобыта распаковала багаж, Коул дал на чай коридорному, затем снял пиджак и галстук,расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки и направился к бару в гостиной, гдеприготовил себе джин с тоником. Поглощенный своими мыслями, Коул взял стакан ипрошел мимо камина к двойной двери на балкон. Снаружи было не так уж жарко, ивлажность, которая летом превращала Хьюстон в пекло, отсутствовала, и потомуКоул с удовольствием стоял у перил, глядя на город, который он привык считатьродным еще со времен учебы в колледже. За годы пути к вершине он несколько разбывал в Хьюстоне по делам, но никогда не оставался здесь на ночь и, возможно,именно поэтому внезапно удивился тому, как отличался его отъезд из городачетырнадцать лет назад от сегодняшнего триумфального «возвращения домой».

Он уехал из Хьюстона на автобусе через день после получениядиплома колледжа, увозя все свое имущество в нейлоновом рюкзаке, облаченный впотертые джинсы, трикотажную рубашку и стоптанные башмаки. Сегодня он прибылсюда на личном самолете, одетый в костюм от Бриони стоимостью семь тысячдолларов, шестисотдолларовые туфли от Коул-Хаана, с полуторатысячным кейсом вруке. Пока его самолет отводили в ангар, шофер уже ждал возле лимузина сработающим мотором, готовый отвезти его в «Балморал». Коул привык, что к немуотносятся как к важной персоне: где бы он ни появился, его антуражем былиличные самолеты, апартаменты в пентхаузе и призывные взгляды эффектных женщин.

Он мысленно вернулся к той десятичасовой поездке доДжефферсонвилля и припомнил ее так отчетливо, словно с тех пор прошла всегонеделя. Свежеиспеченный выпускник колледжа, он направился с первым автобусом наранчо к, дяде (автобус был уступкой бережливому Кэлу, который, несмотря на своиприбыльные нефтяные скважины, еще считал путешествие на самолетенепростительным мотовством).

Помимо одежды, Коулу принадлежали несколько личных вещей врюкзаке — и мечты. Рюкзачок был маленьким и плоским, а мечты — огромными иизощренными. Они простирались чрезвычайно далеко. А их изощренность смущаладаже самого Коула. Сидя рядом со стариком, которого регулярно мучила отрыжка,Коул смотрел на проносящиеся мимо особняки Ривер-Оукс и утешал себя фантазиямио возвращении в Хьюстон богатым и всесильным.

И вот теперь эти выдумки стали явью.

Поднеся бокал к губам, Коул сделал глоток, забавляяськомизмом ситуации: сегодня его давние мечты полностью сбылись, но больше неимели никакого значения — он был слишком поглощен другими, более грандиозными иважными планами. Он заявил о себе, выиграл, воспользовавшись ничтожным шансом,однако по-прежнему боролся, работал невероятно много и упорно, уставал так жесильно, как прежде. Даже сильнее.

Вглядываясь в дымку, повисшую, словно застиранный передник,над крышами небоскребов, он задумался, зачем нужна вся эта борьба. В Денверепроходит ежегодное собрание акционеров «Олкейн электроникс», и, еслипредставителям Коула не повезет, ему придется засучить рукава, чтобы захватитькомпанию. В Калифорнии его юристы, директора и команда архитекторов совещаютсяпо поводу нескольких комплексов, которые Коул строил в Северной Калифорнии иштате Вашингтон для технологического отдела «Объединенных предприятий».

И если здоровье дяди не пойдет на поправку… это немыслимо.После беседы с Летти он связался с врачом Кэла, и тот сообщил, что состояниеподопечного невозможно предсказать наверняка, потому Коулу следуетприготовиться к самому худшему.

Взглянув на часы, Коул увидел, что уже половина седьмого. Вполовине восьмого ему предстояло спуститься вниз и дать интервью, аблаготворительный аукцион бала Белой Орхидеи должен был начаться в восемь.Оставался еще час, чтобы принять душ, побриться и переодеться — времени болеечем достаточно. Коул решил позвонить одному из своих директоров вкалифорнийский офис и выяснить, как идут дела.

С широкими, точно приклеенными к лицам улыбками родственникиДианы и двое ее друзей стояли в переполненном вестибюле отеля «Балморал»,героически пытаясь выглядеть счастливыми, и не спускали глаз с вращавшихся,окованных медью дверей, где с минуты на минуту должна была появиться Диана.

— А декорации и вправду прелестны! — не покривив душой,заметила мать Дианы.

Ее спутники с притворным интересом оглядели вестибюль,огромную лестницу и площадку. Верхний свет был приглушен, и отель, казалось,превратился в дремучий лес кряжистых деревьев с крохотными мерцающими огонькамисреди ветвей, покрытых искусственным снегом. «Ледяные» скульптуры, изображавшиесредневековых рыцарей и прекрасных дам, окружали затянутые «льдом» «озера»,официанты в средневековых костюмах разносили оловянные кубки с вином, огибаярукотворные сугробы под аккомпанемент хьюстонского симфонического оркестра, исполнявшего«Чем занят в этот миг король?».

— Очень похоже на первую сцену из «Камелота», — вставилаКори и взглянула на мужа:

— Ты не находишь?

Вместо ответа Спенс обнял ее за талию и привлек к себе:

— Не беспокойся. Все будет прекрасно, дорогая.

— Диана сказала, что приедет пятнадцать минут восьмого, асейчас уже половина, — возразила Кори. — Диана никогда не опаздывает!

Мать Кори оглядела вестибюль и увидела, что толпаподтягивается к площадке, где должно было разыграться основное действие.