– Если он шиз, не выдержит, – сказалгенерал. – Ведь выйдет на охоту, несмотря ни на что, как «доктор Петров»…Вам приборов ночного видения полный комплект дали?

– Ага. Кой-кого учить пришлось, сроду не бачили…

– А что там с моей кассетой? – спросила Даша.

– Ничего пока. Частников обзваниваем, может, кто ивозьмется. Ты с этой своей кассетой туману только напустила… И не в том дело,что ты ее изъяла без понятых…

– Ну, так получилось, – пожала Даша плечами чутьсмущенно. – Не хотелось позориться, если не будет ничего…

– Я о другом. Нам ее пока не к чему присовокупить. И нек кому. Если кыска пахала на «соседей», то любой запрос, чует мое сердце,проигнорируют. А если на частников – ищи ветра в поле…

– Так давайте крутить пресловутого доктора Усачева?

– Погоди, – сказал генерал. – Тут к нему ещеприсмотрятся с денек. Надо будет, тебе скажут, пойдешь покрутишь… В общем,кассетка малость выпадает из общей картины маньяческих убийств. Или невыпадает. У остальных двух ничего подобного не было. А то что часы, судя повсему, со всех трех сняли, это как раз в образ маньяка-фетишиста прекрасновписывается. Что там за ходунцы Ольминская таскала? Я семнадцатый каналчастенько смотрю, у нее всегда часы на руке были.

– «Ситизен», – сказал Воловиков. – За полторалимона. Ну, это либо Крокодил расщедрился, либо Житенев – он у них подвязан ской-какими рекламными делами, прилично заколачивает.

– Что там с ним, кстати?

– Сопли и слезы. Размяк, как кисель. Ну, вообще-топонять можно мужика… С Ольгой, заверяет, не цапался – разве что в тот вечерначал кушать водку слишком рано, и не получилось полноценной постельки. ЧтоОльминскую убил он, я не верю ни капельки – многое можно подделать, но незапашок хорошего запоя. На момент убийства Артемьевой у него есть твердоеалиби – работал на студии – а вот во время убийства Шохиной, говорит, былдома, с Ольминской, но она уже ничего подтвердить или опровергнуть не может.Немного занимается каратэ, но это не зацепка. Отрабатывать его мы будем,конечно…

– А куда вы, на хрен, денетесь… – фыркнулгенерал. – Дарья, у тебя разработка сатанистов из «Листка» много времениотнимает?

– Не особенно.

– Ты все же гнешь на групповуху?

– Да дьявол их разберет! – в сердцах сказалаДаша. – Обязана же я прокатать и этот вариант? Особенно после Манска… Мне,кровь из носу, нужно влезть внутрь, на поганую кухоньку, посмотреть, чем тамдышит народец и не намечается ли там нечто вроде жертвоприношения. Вы незабывайте, Паленый уже проходил по той краже спаниеля, хоть и отмотался. Нетгарантий, что их завтра на человечинку не потянет или уже не потянуло…

– Понятно. Может, тебе куда-нибудь под лифчик «маячок»втолкнуть? А то пригласят на какую-нибудь дачку, есть у них вроде такая…

– Нашими «маячками» только волков оглоушивать, –сказала Даша. – С их-то габаритами… Паленому мы к машине под днищеприлепили – так то машина, что ей лишние триста граммов? Вот если у родителядостать… Я о прикрытии позабочусь, не играть же в ковбоев, в самом-то деле…

– Значит, я так понимаю, ты пока в подвешенномсостоянии? Сатанисты много времени не отнимают, а детали по «шарфикам» твоиопера отработают? Что ты забеспокоилась? Ничего я у тебя пока не отнимаю, нилюдей, ни колес. Просто подежурь завтра с утра, тут Пестерев заявление принес,весь график полетел.

– Есть! – облегченно вздохнула Даша. – Это-тозапросто…

– Идите. И политинформацию не забывайте, соколы. –Лицо генерала приняло свирепо-мечтательное выражение. – Хорошо бы,конечно, кой-кому и сала за шкуру, но непременно – с соблюдением всех норм…

Глядя на него, Даша подумала, что старые слухи, пожалуй,верны: молва в свое время твердила, что генералова двоюродного деда в двадцатьпервом расстреляли гайдаровские каратели, и Дронов перенес неприязнь намордатого внучка… А с него, естественно, на «демократов», тех, что черезкавычки.

– А куда же это Пестерев… – сказала Даша вкоридоре.

– Куда-куда… – пожал плечами Воловиков. – Вагентство. То ли в «Шантарскую защиту», то ли в «Сибирский бульдог»…

– Когда ж мне Усачева разрешат?

– Когда надо, тогда и разрешат. Не суетись. Тут опятьдипломатия, пируэты и реверансы… Ты, знаешь ли, лучше зайди сейчас к Новикову ипосмотри, что там у него есть по казакам. Возможное наличие оружия, возможныекандидаты на совершение противоправных действий… Все такое. Я как раз генералудокладывал, когда ты пришла, а за тобой – прокурорский… Принесли вчера вдежурную часть манифест от казаков. Очень они возмущены злодейскими убийствамии нашей нерасторопностью, грозят всем скопом выйти и навести казачий порядок, австречным маньякам блудливы ручки пооторвать. Судя по печальному примеру спрошлогодней разборкой на центральном рынке, пользы от этого не будет никакой,а получится опять сплошная порнография с горой бумаг и совершенно постороннимимордами, в кровь разбитыми…

– Которые казаки? – спросила Даша.

– А они не подписались, которые, – хмыкнулВоловиков. – Ученые после того раза. Но могут напакостить…

– Хорошо, иду, – кивнула Даша.

Хотя Шантарск сроду не был казачьим городом, в последниегоды здесь вдруг объявились казаки в немалом количестве. По идее, казак встарое время занимался двумя делами – служил в армии и пахал землю. Нынешниестанишники в армии, за редким исключением, допрежь не служили, а землю пахатьне рвался ни один. Они просто-напросто горделиво разгуливали по улицам в самомфантастическом обмундировании (лампасы – Оренбургского войска, просветы напогонах – Уральского, а околыши фуражек и вовсе уж экзотических расцветок),зачастую украшенном погонами Советской Армии (хотя в царской армии погон сдвумя просветами и двумя звездочками никогда не было). Даша прошлым летомсвоими глазами видела на проспекте Авиаторов двух весьма грудастых девах,кое-как втиснувшихся в шаровары с широченными лампасами и гимнастерки сподозрительными медалями. А майор Шевчук влип в неприятность: наткнувшись возлеОперного театра на казацкий митинг, он, будучи чуток поддатым, взял за портупеюближайшего и вежливо поинтересовался – коли уж речь идет о возрождениистаринных казачьих традиций, не намерены ли лампасные орлы возрождать еще иснохачество? Тоже исконная традиция как-никак. Казаки обиделись и хотели быломайора пороть, но он отмахался, отступил с честью и даже гордо приволок домойнагайку в качестве трофея.

Наиболее последовательная казачня, не светясь на митингах,воевала кто в Приднестровье, кто в Сербской Краине. Остальные, разделившись нафракции, возобновили еще одну старинную казачью традицию – воевали друг сдругом. От чего милиции вообще и уголовному розыску персонально выпадало однобеспокойство – в одном районе Шантарска казачьи рэкетиры вознамерилисьвытеснить дагестанских, и кончилось все грандиозной потасовкой с пальбой; вдругом каптенармусы одного из атаманов принялись усиленно скупать стволы, двоепопали в «Невод», и выручать их под окна РОВД явилось полсотни чубатых орлов счетырьмя штандартами; в третьем белые казаки подрались с красными пенсионерами;в четвертом красные казаки средь бела дня подожгли украшавший глухую стенупятиэтажного дома выцветший портрет Свердлова, которого они упорно именовалиМойшей, хотя по жизни он так и так был Яковом…