А остальные набросились на папу:

— Что это за чокнутый старикашка? Скажи ему, чтоб оставилдоски в покое.

Папа объяснил водителям желтых грузовиков, где им удобнееприпарковаться, и обернулся посмотреть, в чем дело. Он только рукой махнул:

— Да это просто Финли. Дайте ему всласть повозиться с этойштуковиной, и он не тронет остального, весь день будет приколачивать ее с местана место.

Ну, они и отдали дяде Финли его добычу, и он засеменил кковчегу, таща ее за собой. А сами вернулись к грузовику и принялись выгружатьостальные доски прямо на землю.

Я подошел поближе к желтым грузовикам и прочел надписи. Онигласили: “Шоу Баркса”. Да это же цирк! Он приехал прямо на ферму дяди Сагамора!

Я обернулся посмотреть на дорогу. Там двигалась уйма всего.Сначала еще несколько желтых грузовиков с надписями “Шоу Баркса” на боках.Затем несколько легковушек. Затем большой блестящий фургон. А потом опятьлегковушки, легковушки и легковушки. Они так и сыпались с холма из-за ворот,поднимая тучи пыли, лихо проезжали справа от нашего дома прямо через кукурузноеполе и припарковывались на самой опушке леса. И стоило машине остановиться, какиз нее выскакивала уйма народу, и все сломя голову мчались в лес.

Они все сбежались на поиски мисс Харрингтон, догадался я.Похоже, весь мир поднялся на рога.

Я с трудом пробрался между этими машинами к местечку, гдепосвободнее, и бросился к папе. Он махал руками, сигналя водителям грузовиков.Грузовики шныряли туда-сюда, а как оказывались на правильном месте, так из нихтут же выпрыгивали люди и начинали натягивать большущие тенты. А другие,вооружившись топориками, очищали площадку от кустов и молодой поросли.

— Эй, пап, — завопил я, подбежав к нему, — а откуда к намприехал цирк?

Он мельком глянул на меня и вновь принялся махать водителям.

— Осторожней, Билли, — бросил он мне, — смотри не подвернисьпод машину.

— Ну, па, — продолжал я, уворачиваясь от проезжавшегофургона, — с чего это вдруг к нам приехал цирк?

— Отстань и не приставай ко мне сейчас, Билли, — осадил меняпапа. — Мне некогда с тобой возиться, я тебе после расскажу. И брысь с дороги.

Я так обрадовался цирку, что даже запрыгал. Зиг Фрид тожеобрадовался и так взбудоражился, что начал носиться вокруг большими кругами.

— Попридержи-ка этого бестолкового пса, пока он не угодилпод колеса, — закричал папа. — Идите погуляйте к озеру или еще куда и невозвращайтесь, пока здесь все не успокоится.

Тут я заметил на холме за воротами дядю Сагамора. Все машиныпроезжали прямо мимо него. Рядом был приколочен какой-то плакат, но издали былоне разобрать, что на нем написано. Я свистнул Зигу Фриду, и мы побежалипосмотреть, что это он там делает.

Когда мы подбежали ближе, я смог прочесть надпись наплакате. Она гласила: “Ферма Нунана. Парковка машин — 1 доллар”. Дядя Сагаморстоял на обочине со стороны водителей с мешком из-под муки в руках. И всякийраз, как очередной водитель въезжал в ворота, ему приходилось платить дядеСагамору доллар. Тот запихивал добычу в мешок и давал сигнал проезжать.

Мне показалось, что доллар — чересчур дорого за парковку,особенно когда места вокруг хоть отбавляй, и я удивился, что это никто изводителей не догадается свернуть с дороги и объехать внизу и остановиться чутьпоодаль. Провалиться мне на месте, если они не переплачивали добрых пятьдесятцентов всего лишь за проезд по более короткому пути.

Но когда я дошел до ворот, то понял, почему они все заезжаютк нам. По другой дороге просто было невозможно проехать. Грузовик дяди Сагаморазастрял как раз посередке основной дороги, так что всем приходилось сворачиватьк нашим воротам. Похоже, дядин грузовик пытался повернуть, да не вписался вповорот и застрял. Его передний бампер упирался в пень, а заднюю дверьзаклинило между парочкой деревьев на другой стороне. И в довершенье ко всемуодно из колес слетело, будто шина была плохо натянута и не выдержала поворота.Короче говоря, единственным выходом для водителей было проезжать через воротафермы, если, конечно, им не улыбалась мысль разобрать свою машину по частям ипровезти ее в обход на тачке.

А проехать напрямик без дороги тоже не получилось бы, покрайней мере на ближайшей сотне ярдов, потому что вокруг рос густой сосновыйлес, да вдобавок огороженный по краю проволочной сеткой. Я посмотрел на дорогу.Она была буквально забита машинами, стоявшими бампер к бамперу. Они двигалисьочень медленно, ведь всем надо было отдать доллар дяде Сагамору, да еще онимешали друг другу. Многие нетерпеливо гудели, а водители перекликались, пытаясьузнать причину этой суматохи.

Как раз когда я подошел к дяде Сагамору, рядом с нимостановилась очередная машина, но водитель и не подумал доставать доллар. Этобыл здоровенный краснолицый тип с седыми усами. А рядом с ним на переднемсиденье развалился еще один.

Водитель высунул голову в окошко, прочел надпись да какнапустится на дядю Сагамора:

— Да неужели ж ты думаешь, что я соглашусь платить целыйдоллар за парковку в нашем округе? Ты, верно, совсем рехнулся.

Тут его приятель пихнул его в бок локтем и прошипел:

— Шшшшш! Тише, дурак чертов! Это же сам Сагамор Нунан.

Тот второй был довольно тощий тип с большим кадыком, которыйзабавно дергался при каждом слове.

— А меня не волнует, кто он, — не унимался краснолицый. —Будь я проклят, ежели соглашусь платить доллар за парковку.

Водители в машинах за ним начали жать на клаксоны, негодуяна задержку. Один из них высунулся наружу и закричал:

— Эй, парень, какого черта ты там возишься? Тебе что, охота,чтобы ее нашли еще до нашего приезда?

— Заткнись! — гаркнул краснорожий. — Этот бандюга пытаетсянадуть нас.

Дядя Сагамор неторопливо сплюнул жвачку и вытер рот ладонью.А потом чуть попятился к воротам и вытащил что-то из-за них. Вот клянусь, этооказалось самое настоящее ружье! А я раньше и не знал, что оно есть на ферме.Дядя поднял ружье, аккуратно сдвинул предохранитель, а потом просунул ствол вокно машины, да так, что дуло уперлось прямиком в лицо толстяку. Только тот ужене был краснолицым. Он стал белым-пребелым и белел прямо на глазах. По лбу унего катились крупные капли пота.

А дядя Сагамор поворотил голову, чтобы одно ухо было поближек толстяку, словно он совсем оглох, и говорит:

— Повтори-ка, дружок, еще раз. А то из-за этих гудков я нисловечка не разобрал.