О законопослушании — Владыко, я много думал онашей прошлой беседе, и вот что не дает мне покоя. Вы говорите, что рыба гниетс головы и выздоровление следует тоже начинать с головы. Это звучит разумно,но, по-моему, общественное устройство более напоминает не рыбу, а некое здание.

— Истинно так.

— А если так, то хорош ли выйдет дом, которыйстроят, начиная от венца?

— Нехорош, сын мой, и я очень рад, что выдошли до сего сами, без моих подсказок. Одним «аппаратом», как бы расчудесен онни был, кривду не распрямишь. Нужно, чтобы большинство захотело того же, чегохотите вы, и тогда усилия ваши и ваших помощников будут встречать непротивление, а поддержку.

— Но всяк хочет своего, и у каждого своя выгода!Многим, очень многим удобнее и привычнее жить так, как они живут — повиноватьсяне законной власти, а «нужным людям». Так оно выходит проще и дешевле и длякупцов, и для торговцев, и для промышленников, и для мещанства. Разве всех ихпереубедишь? Они и слушать не станут.

— И не надо переубеждать. У нас в Россиисловам не верят, тем более если они исходят от начальства. Основа прочногожизнеустройства, сын мой, состоит в добровольном законопослушании.

— О, владыко! О чем вы толкуете? Какое можетбыть в России добровольное законопослушание?

— Да такое же, как в дорогой вашему сердцуШвейцарии!

— Нет, право, отче, не сердитесь. Но мнехотелось бы, чтобы мы говорили не об идеальных схемах, а о шагах, могущих иметьпрактические последствия.

— Именно об этом я и излагаю. Добровольноеисполнение закона — не следствие высокой сознательности обывателей, а всеголишь признак того, что людям выгоднее соблюдать сей закон, нежели его нарушать.И если вы призадумаетесь, то увидите, что у нас в России повсеместно нарушаютсяотнюдь не все законы, а лишь некоторые. Или не так?

— Пожалуй, что и так. Прежде, до отменымонопольной торговли на водку, многие изготавливали самогон и тайком продавали,но теперь этого нет. Однако где нечисты девять из десяти россиян, так это приуплате податей и сборов. Тут уж вы, отче, спорить не станете.

— Не только не стану, сын мой, но и скажу вам,что вы безошибочно определили самый исток болезни, называемой беззаконием.Убивают единицы, воруют тоже немногие, но вот платить все бессчетные подати,акцизы и пошлины, многие из коих нелепы и непомерны, не хочет никто. От этоговесь вред и происходит: и взяточничество, и оскудение казны, и те самые «нужныелюди», на которых ни вы, ни ваши предшественники не сумели сыскать управу. Анаипачий вред проистекает оттого, что, как вы верно заметили, девять из десятичеловеков чувствуют себя нарушителями закона. Сие означает, что закон им незащита, а устрашение, и сами они уже не уважаемые члены общества, но воришки,коих суд и полиция в любой миг могут призвать к ответу. На том нужные люди идержатся: им-то доподлинно известно, кто и сколько казне недоплатил. Берут ониза свое знание поменее, чем государство, да и от слуг закона нарушителейоберегают. Вот и выходит, что общество наше сплошь из воришек состоит, которымиразбойники управляют. Будет человек себя уважать, если сам про себя знает, чтоон воришка и взяткодатель? Нет, Антон Антонович, не будет — ни себя, ни законы.

— Но тут ведь ничего не сделаешь!

— Слышу в вашем голосе отчаяние, и совершеннонапрасно. Сделать же нужно вот что: назначить на всякого податного, кем он нибудь, единый налог, невеликий, заранее известный и взимаемый сразу, со всехвыплат, выдач, сделок и доходов. И дань эта должна не превышать одной десятой,потому что святая церковь еще со стародавних времен на богатом своем опытепроверила и убедилась: десятину человек платить согласится, а больше — ни вкакую, даже под страхом кары Отца Небесного. А это значит, что и искушатьнечего. Вот пусть и вам платят десятину. Кто бедный и десять рублей в месяц еледобывает, с того берите рублишко, а кто миллион заколачивает — с того можно стотысяч взять, но такого человека и особенно поблагодарить нужно, уважение емуоказать, потому что на его предприимчивости и рачительности государство стоит.

— Всё это прекрасно, но не губернатор налоги ипошлины назначает. Ведь вы превосходно знаете, владыко, что порядок взиманиявсевозможных сборов определяют в Петербурге, и я не властен своей волей егоменять. За это меня со службы выгонят, да еще под суд упекут.

— Не упекут. Потому что вы поедете в столицу изаключите с правительством соглашение. Никогда еще не бывало, чтобы Заволжскаягуберния казне сполна все положенные налоги выплачивала, потому что жителиувертываются и не желают нисколько платить. Одни недоимки на нас, как и набольшинстве прочих губерний. А вы поручитесь своей гарантией, что будетеположенную сумму исправно вносить, но собирать ее станете по-своему, иобъясните, как именно, чтобы в вас откупщика не увидели. И я со своей стороныза вас поручусь, объясню кому следует, в чем ваша идея состоит. Согласятся,потому что казне прямая выгода. Захотят испытать на одной незначительной иубыточной губернии, что из сего опыта может проистечь. Заметьте еще и то, сын мой,что вследствие этого начинания вы разом избавитесь и от нужных людей, и отбольшинства мздоимцев. Никто уж им деньги не понесет, потому что выгоднее ибезопаснее будет государству положенное уплатить, а за это от закона защитыистребовать. Останутся наши заволжские разбойники без поддержки снизу, а сверхуих ваша полиция прижмет, потому что станет она у вас уже не купленная, какпрежде, а честная.

Ремарка. Вот это всё сбылось в точности, дажееще и более, чем сулил владыка. Разбойников по лесам и городам выловили быстро,потому что у нас не Москва с Питером, про каждого известно, что ты за человек.Нужные люди — кто в другие губернии подался, кто в каторгу поехал, а которыепоумнее, те притихли и занялись дозволенной торговлишкой или иным законным промыслом.Самое удивительное то, что после учреждения единой подати отчего-то многоменьше стало и всех прочих преступлений. Может, оттого, что заволжане все вдругкак-то заважничали и обрели больше степенства в словах, поступках и дажетелодвижениях? Чиновников у нас поубавилось, потому что многие собирающие,следящие и контролирующие сделались не нужны, а вот купцов и промышленниковпонаехало из других губерний видимо-невидимо — выгодно им показалось в Заволжьежить и дела вести. В губернской казне деньги завелись, так что понастроили унас за минувшие годы и домов новых, и больниц, и школ, и дороги наладили, дажеи о собственном театре начали подумывать.

Приезжали посмотреть на наши чудеса из столици иных краев, хотели и в других губерниях так же устроить, да что-то там у нихне сложилось.

О достоинстве

— А скажите, сын мой, чем, по-вашему, нищетаотлична от бедности?