вокруг небольшого белого валуна. Я приказал отряду разделиться на три группы – по одному британскому офицеру и по два араба в каждой. Каждой группе я выделил сектор работы, как можно доступнее описав его границы по ориентирам (деревьям, скалам и кустарникам), которые я запомнил в свой предыдущий визит. Начиная от места нашего сбора, бойцам предстояло двигаться вперед, закладывая по одному «венку ромашек» под бочку в каждой партии, которая попадется в темноте. У каждой группы было по двадцать комплектов взрывчатки. Требовалось заложить максимальное количество зарядов, не забывая, что в десять пятнадцать всем нужно вновь собраться у белого валуна. Опоздания не допускались – я пообещал, что не буду ждать ни минуты сверх отведенного времени. Неиспользованные «венки» нужно было принести назад. Я повторил свой приказ по-арабски и уточнил у каждого, понял ли он, куда идти, что делать и к которому часу возвращаться. Сверив часы, мы отправились вперед. Ночь выдалась безлунной, но звезды на ясном небе давали достаточно света для работы, а густая темнота позволяла нам чувствовать себя в безопасности. С другой стороны склада сияли фары трех итальянских грузовиков: на них грузили бочки с горючим. Меня это радовало. Приятно взорвать склад как раз в тот момент, когда противник его использует. Вряд ли утрату такого количества бензина получится восполнить настолько быстро, чтобы она не повлияла на ход войны.

Работали мы методично и неторопливо. Два моих араба поднимали бочку, а я закладывал под нее «венок». Потом, пока я устанавливал детонатор и капсюль (что требовало известной осторожности), один боец оставался со мной, а другой шел выбирать следующую цель. Благодаря такому подходу к работе и заранее проведенной разведке мы вообще не теряли времени.

Это оказалось слишком просто. Я чувствовал себя как воришка, пробравшийся в темноте на чужую территорию и вознамерившийся нанести ущерб чьей-то собственности. Разве я не злоупотребляю добродушной самоуверенностью владельцев склада, которые даже не потрудились выставить часовых? Однако удовольствие от слаженной работы быстро развеяло первоначальные сомнения. Теперь я ощущал себя не трусливым взломщиком, а честным трудягой, эффективно выполняющим свой долг.

С каждой партией бочек мы все ближе приближались к итальянским грузовикам. Свет их фар воодушевлял меня, прогоняя страх темноты. К тому же близость противника бодрит в любое время суток. Вскоре я уже слышал, как переговаривались по-итальянски загружавшие бочки солдаты. Они то и дело последними словами крыли офицера, отрядившего их на эту чертову ночную работу. Мы подобрались к ним, насколько позволял здравый смысл, а потом стали возвращаться. Оставалось еще много времени. Три неиспользованных «венка» мы заложили под те партии, которые пропустили по пути вперед.

Без восьми минут десять, за двадцать три минуты до окончания операции, мы добрались до белого валуна. Через две минуты из темноты появился Шевалье со своими бойцами. Из двадцати «венков» у них осталось два. С чувством выполненного долга мы расслабились в ожидании остальных. В десять минут одиннадцатого я отправил одного из арабов на двести метров вперед в сектор Шортена, чтобы указать путь, если вдруг он не может отыскать наш белый валун. Араб вернулся через пятнадцать минут, сообщив, что никого не нашел. Я подождал до без пятнадцати одиннадцать – группа Шортена теперь опаздывала на полчаса. Потеряться они не могли, никакого шума мы не слышали, видимо, с ними произошло нечто невероятное. С тяжелым сердцем я принял решение оставить их и уводить остальных. Мы гуськом двинулись в путь и прошли не более тридцати шагов, когда шедший за мной боец схватил меня за руку и припал к земле. Я последовал его примеру и, обернувшись к нашему валуну, увидел движущиеся темные фигуры. Наш замыкающий с осторожностью приблизился к ним. Через минуту он вернулся с Шортеном и двумя его бойцами.

– Вы опоздали, – тихо прошипел я.

Навалившееся облегчение на несколько секунд лишило меня способности соображать, но попытки Шортена объясниться привели в чувство.

– Обсудим позже. Следуйте за Шевалье.

Когда мы добрались до цистерны, остальные сразу приступили к сбору снаряжения, а я подозвал Шортена. Этот жалкий розовощекий идиот вытянулся по стойке смирно и начал с дурацкой самодовольной ухмылкой свой отчет:

– Сэр, я заложил шестнадцать «венков» в шестнадцати разных партиях…

– Почему вы опоздали на полчаса? – перебил его я.

– Правда, сэр? Я и не заметил. Неужели?

– Почему вы опоздали?

– Сэр, когда мы заложили наши шестнадцать «венков», я заметил, что шашки зафиксированы на шнуре простым узлом. А нам, сэр, на курсе по подрывному делу рекомендовали завязывать двойной узел, чтобы надежно обеспечить передачу воспламенения от шнура к шашкам. Поэтому я обошел все наши шестнадцать бочек и завязал на каждом венке по дополнительному узлу. Ахмад и Саид очень мне помогли, сэр.

– Боже всемогущий! – простонал я. – Из всех е…х армейских идиотов мне достался самый е…й. Чем, ты думаешь, мы тут занимаемся? Это, может, курс по подрывному делу, черт его дери? Я тебе обеспечу передачу воспламенения прямо через твою, б…, задницу. Ты отстранен. Свободен!

Так я почувствовал себя лучше. Шортен ухмылялся в свете моего фонаря, он оценил образность моей речи, но был слишком доволен собой, чтобы чувствовать себя виноватым.

Я обернулся:

– Все готово? Идем!

Вслед за Мухаммедом аль-Обейди мы начали выбираться из пещеры.

Времени оставалось в обрез. Первые заряды мы заложили в самом начале десятого, и прошло уже два часа. Если капсюли замедленного действия сработают как нужно, уже через час склад взлетит на воздух или, в худшем случае, подсветит окрестный пейзаж. Нам нужно убраться, пока не поднимется тревога, а у меня еще оставалось одно дело. Я договорился с Мухаммедом аль-Обейди, что он проведет нас вдоль той стороны склада, которая выходит на главную дорогу. Когда весь отряд пересек ее, я достал из кармана приготовленную карту и прицепил ее на ветку придорожного куста – так, чтобы было похоже, будто ее сдуло ветром из проезжавшего грузовика. Шесть оставшихся «венков», несколько взрывателей, пачку сигарет и перевязочный пакет я аккуратно уложил в канаве, словно их забыли при поспешном отступлении. Затем я присоединился к нашему отряду на противоположной стороне дороги. Мы обошли палатки (лагерь на две тысячи солдат), растянувшиеся вдоль северной обочины шоссе. В некоторых из них горели огни, но снаружи никого не было. Когда последняя палатка скрылась из виду, я попросил Мухаммеда аль-Обейди чуть-чуть сбавить темп. Теперь, когда нас от склада отделяли дорога и лагерь, я решил, что мы находимся в относительной безопасности. Вряд ли после объявления тревоги враг станет нас искать на своей территории. Логичнее предположить, что мы