– Верхом?

– Да.

– Сколько всего вас будет?

– Одиннадцать.

– Сколько человек пойдет на дело?

– Девять.

– После того как вы проникнете на склад и установите свои штуки, сколько времени пройдет до того, как начнется пожар?

– Три часа.

Он кивнул, завернулся в джерд и ушел в сторону Аль-Куббы. Целые сутки до его возвращения следующим вечером я провел, размышляя, не поступил ли слишком глупо.

Вернувшись, он торопливо подошел, присел и заговорил:

– Надо спешить. Вчера солдаты начали грузить топливо со склада. Надеюсь, твои люди приедут сегодня ночью. С дороги они устанут, пусть отдыхают здесь в цистерне до следующего вечера. Потом, в десять часов, девять твоих людей и я перенесем взрывчатку в другую цистерну рядом с шатром моего брата у Аль-Куббы, нужно успеть до рассвета. В цистерне вам приготовят еду и воду. При свете дня ни в коем случае не соваться наружу, даже чтобы облегчиться. Рядом на пригорке мальчик будет пасти овец и коз. Если он увидит что-нибудь подозрительное, например что к цистерне идут вооруженные солдаты, он свистнет особым образом, чтобы предупредить вас. На закате принесут еще еды. В восемь тридцать вы должны быть готовы выдвигаться к складу. С собой берите только самое необходимое: взрывчатку, по одной единице оружия на трех человек и минимум патронов. Остальное ваше снаряжение оставьте в цистерне. Я провожу вас к складу, мы будем там в девять. Я вас оставлю, и вы сделаете свое дело. Не позже чем в десять сорок пять вы отправитесь обратно к цистерне, где я вас встречу. Вы заберете свои вещи, и мы уйдем в Каф-аль-Кефру. В это же время два твоих человека, которые останутся здесь, соберут оставшееся снаряжение и припасы и поведут лошадей к Каф-аль-Кефре, где мы все встретимся. Под одной из скал там есть вода, мы отдохнем до вечера, а ночью верхом вернемся в Ар-Ртайм.

Я сказал:

– Спасибо. Мы сделаем как ты говоришь. Я благодарен тебе.

Мухаммед аль-Обейди хмыкнул и спустился в цистерну, чтобы заварить себе чай. Он стал моим учителем в искусстве войны, и с тех пор каждый свой разработанный план я сравниваю с его идеальным «боевым приказом».

На своих картах я не нашел никакой Каф-аль-Кефры, а названные Мухаммедом аль-Обейди ориентиры мне ни о чем не говорили. В итоге пришлось довольствоваться знанием, что она находится «недалеко к западу от Аль-Куббы и к югу от главной дороги».

Мне хотелось, чтобы у противника сложилось впечатление, будто диверсию на складе устроили не арабы, а моторизованный британский отряд. Тут вспомнилось, как кто-то мне рассказал: после неудачного рейда на штаб-квартиру Роммеля на берегу уничтожили диверсионную группу, ожидавшую подводную лодку для эвакуации. Их выследили, потому что кто-то случайно обронил карту с обозначением места встречи. Чья-то невероятная глупость подкинула мне неплохую идею, которую я решил воплотить. Я потратил несколько часов, чтобы нанести на карту небольшого масштаба выдуманный маршрут, ведущий в Аль-Куббу с запада и уходящий на восток, а потом на юг, в бескрайнюю пустыню. Линию маршрута я провел желтым карандашом, привалы обозначил зелеными точками. Еще я изобразил красный круг с коричневым вопросительным знаком примерно на месте топливного склада, нарисовал черную фасцию на месте итальянского гарнизона в Аль-Куббе и фиолетовую свастику – на месте немецкого в Дерне. Потом нацарапал на полях кое-какие расчеты (расход топлива из расчета на пять автомобилей и так далее) и адрес: «мадемуазель Лаура Ванетти, Александрия, улица Морпурго, 9». Затем я несколько раз согнул карту вдоль и поперек, чтобы сгибы выглядели потертыми, развернул, скомкал, снова развернул, разложил на камне и наступил ботинком, измазал жиром от тушенки, прожег две дырки сигаретой с правого края и наконец аккуратно надорвал ее ровно до середины. Затем я сложил карту и убрал в карман, она была готова.

Шортен с группой подрывников прибыли тем же вечером в приподнятом настроении. Они отдохнули, а потом стали готовить взрывчатку. Мы использовали схему, которую окрестили «венок ромашек»: пироксилиновые шашки соединяются полутораметровым куском праймакорда, похожего на толстый шнур для жалюзи и обеспечивающего практически одновременный подрыв. Шашки, которые, как мы рассчитывали, воспламенят топливо, имели форму усеченного конуса c центральным каналом размером с чашу большой курительной трубки. Пять шашек собирались в один «венок» и фиксировались с помощью узлов на шнуре. На одном из концов шнура изолентой крепился детонатор с капсюлем замедленного действия, автоматическим устройством, которое обеспечивало взрыв через определенный промежуток времени после удаления предохранителя. Мы использовали капсюли с задержкой на три часа. Для собственной безопасности «венки» и детонаторы мы везли отдельно, собирая полную конструкцию только после того, как укладывали «венок» под бочку с горючим.

Мы строго следовали графику, предложенному Мухаммедом аль-Обейди. Около часа ночи после изнурительного марша мы достигли окраин Аль-Куббы. Несмотря на позднее время, кое-где еще виднелись огни, итальянский джаз прорывался сквозь радиопомехи в расположенном на холме армейском борделе, где как-то раз ночевал и я, когда это еще была наша территория. Электросварка в мастерской испускала отблески холодного синего света. После нескольких тревожных часов в темноте скромные огни и еле слышные звуки в хорошо знакомом итальянском поселении, где было меньше шестидесяти домов, на контрасте заполняли все окружающее пространство. Я погрузился в иллюзию, похожую на сон: ветви деревьев в контрастном свете превратились в городской парк, за которым виднелись залитые огнями улицы, раздавались трамвайные звонки, роскошно одетая публика прогуливалась по тротуарам и веселилась в кафе. Где-то мелодично играл джаз-бэнд, у входа в кинотеатр сияла неоновая вывеска. Мы уже давно спустились в нашу цистерну, а эта картина все еще стояла у меня перед глазами.

Брат Мухаммеда аль-Обейди оставил нам обильную и вкусную еду. Набив животы, мы надолго заснули. Маленькому часовому снаружи не пришлось будить нас свистом. Потом мне рассказали, что к нашему убежищу приближалась пара солдат, но, поскольку они были без оружия и, судя по всему, просто слонялись без дела, мальчик мудро решил не поднимать тревогу. Последние часы ожидания тяжело дались моим британским соратникам. Шевалье был хмур и раздражителен, а Шортен – наоборот, излишне воодушевлен и говорил без умолку об искусстве взрывотехники, и мне пришлось мягко вмешаться, чтобы у этих двоих дело не дошло до ссоры. К счастью, арабы сохраняли самообладание и лишь сонно переговаривались между собой.

В семь тридцать вечера появился мальчик с блюдом горячей еды на голове. В восемь тридцать, повесив наши «венки» на шеи и сложив детонаторы и капсюли в карманы, мы отправились к топливному складу. Пролезли под проволокой и собрались