уверена. Больше сорока лет прошло. Но, помню, через много лет твоя мама как-то обмолвилась, что эта ее подруга участвует в новаторской постановке на Бродвее.

В голове вспыхивает воспоминание. В девятом классе я играла в школьном мюзикле под названием «Продавец музыки». Это был мой первый опыт участия в спектакле.

И мама тогда сказала, что ее давняя подруга по Нью-Йоркскому университету тоже играет в пьесе, премьера которой состоялась на Бродвее.

– Спасибо, Перл, – говорю я.

– Пожалуйста, береги себя, – произносит она. – Я знаю, твоя мама хотела бы этого.

Закончив разговор, я спешу в библиотеку, возвращаюсь к столу, где оставила свои вещи, и достаю из сумки ручку с блокнотом, собираясь составить список участниц всех бродвейских премьер 1996 года, когда я училась в девятом классе. По маминым словам, ее подруга должна была играть в одном из этих спектаклей.

Подходящих пьес и мюзиклов оказывается тридцать восемь. Я читаю о них в алфавитном порядке, начиная с «Ажурного равновесия», вышедшего двадцать первого апреля 1996 года. Меня интересуют все актрисы, включая дублерш, которые играли в каждом из спектаклей. Потом я ищу, не окончил ли кто-то из них Школу искусств Тиш.

Еще через некоторое время, к постановке «Джек. Ночь в городе с Джоном Берримором» (премьера 24 апреля 1996 года), в списке уже тринадцать актрис, которые участвовали тогда в бродвейских премьерах и окончили Тиш.

Поиск продолжается. Когда я добираюсь до последней постановки («Три сестры», премьера седьмого ноября 1996 года), в моем распоряжении тридцать семь женских имен – но среди них нет ни одной Лиз или Полли, что бы там ни говорила Перл.

Теперь мне нужно раздобыть выпускной ежегодник за 1978 год. Если бы мама осталась в Школе Тиш, то окончила бы университет именно тогда. Надо проверить, нет ли в ежегоднике кого-то из этих тридцати семи актрис.

Я встаю из-за стола, обращаюсь к библиотекарше, и она говорит, что для получения печатного экземпляра ежегодника нужно подать специальный запрос в архив, но дает ссылку, по которой альманах можно найти онлайн. Я благодарю ее, возвращаюсь к своему столу и перехожу по ссылке.

Просматривая странички выпускниц, я вижу фотографии со спектаклей с их участием и высказывания о планах на будущее и думаю о маме, которая могла бы быть среди этих женщин. Интересно, что же заставило ее так круто изменить свой жизненный курс?

Я перехожу с одной страницы на другую, уделяя внимание лишь девушкам. Вот Триша Филдс, Белинда Генри, Меган О’Хара, но ни одной из них нет в моем списке участниц пьес и мюзиклов, премьера которых состоялась на Бродвее в 1996 году.

Во мне снова поселяется тревога, ведь непросмотренных страниц становится все меньше. Но вот я открываю очередную – и вдруг вижу улыбающееся мамино лицо! Оно виднеется на заднем плане одной из фотографий на странице Лоры Пуатье.

Я сверяюсь со своим списком актрис и нахожу в нем это имя. Лора Пуатье играла в рок-мюзикле «Богема», вернее, была дублершей актрисы, исполнившей роль Джоанн Джефферсон. Премьера состоялась на Бродвее 29 апреля 1996 года.

Я приближаю фотографию с мамой на заднем плане и вижу рядом с ней мужчину, который обнимает ее за плечи. Это он заезжал за мамой в наш дом. Это о нем мама лгала, называя троюродным племянником. Это ему принадлежал «фольксваген» с доской для серфинга на верхнем багажнике. Это он как-то раз заехал за мамой к нам домой, после чего она вернулась в слезах. А еще по описаниям некоторых жителей Паулина-стрит в Малибу он очень смахивает на любовника их покойной соседки Марго Каделл. Кто же он такой?

Нужно найти Лору Пуатье. Может, она знает этого типа. И, может, у нее есть ответ на вопрос, что же случилось с моей мамой в студенческие времена, когда они с Лорой вместе учились в университете.

Я забиваю имя актрисы в поисковик и немедленно получаю ссылку на страницу Нью-Йоркского университета:

«Лора Пуатье, декан Школы искусств Тиш».

* * *

– Предъявите пропуск, – говорит мне высокий охранник с суровой физиономией.

– Я психолог, – заявляю я. – Мне звонили от Лоры Пуатье, одному студенту срочно нужна помощь.

Он недоверчиво смотрит на меня. Я достаю и сую ему водительские права и уверенно произношу:

– Проверьте сами. Доктор Беатрис Беннет.

Охранник достает переговорное устройство и с кем-то связывается. Я слышу, как ему отвечает женщина, она в некотором недоумении, но все равно распоряжается меня пропустить. Охранник записывает мои данные, включая номер удостоверения клинического психолога, и позволяет мне пройти.

Я поднимаюсь на лифте на третий этаж и иду по указателям, которые приводят меня в кабинет Лоры Пуатье. Меня встречает секретарша с высоким, как у балерины, тугим пучком волос и в массивных очках в черной оправе.

– Вы клинический психолог? – спрашивает она, поднимая глаза от монитора компьютера.

– Да.

– Что случилось?

– Я надеялась поговорить с Лорой, – говорю я. – Она училась с моей покойной матерью.

Секретарь прищуривается.

– Я думала, дело касается кого-то из студентов.

– Нет, у меня личный вопрос, – возражаю я. – Охранник перепутал.

– Ясно. Лора весь день на репетиции нашего осеннего музыкального спектакля. Она принимает завтра с часа до двух.

«Время вашей мамы на исходе».

– Дело срочное, – настаиваю я.

– Если хотите, я запишу ваши контактные данные и, когда Лора выйдет на связь, дам ей знать.

– Хорошо, – я вручаю ей визитку, – спасибо.

И ухожу, полная решимости совать нос в каждую дверь здания Школы Тиш, пока не найду Лору Пуатье.

Направляясь по коридору к лифту, я вижу прикрепленное скотчем к стене большое объявление: «Репетиции „БОГЕМЫ“: с 11 по 15 октября – аудитория № 1, Бродвей, 721, с 10 утра до 10 вечера».

Я выхожу из здания университета, достаю мобильный и вбиваю адрес в Гугл-карты. А когда поднимаю взгляд, мельком вижу мужчину, очень похожего на того, в которого я чуть не врезалась в канцелярии университета. Теперь он стоит на автобусной остановке через дорогу.

Он что, следит за мной?

Я выбрасываю эту мысль из головы и иду по навигатору через парк Вашингтон-сквер, пока не оказываюсь на Бродвее. Ищу здание театра, поглядывая на номера домов, и тут замечаю парня, одетого по моде конца прошлого века, который выскальзывает из боковой двери какого-то здания в пустой переулок и закуривает. Должно быть, театр находится как раз в этом доме.

Я проникаю туда через тот же вход, откуда только что появился парень, и понимаю, что оказалась в гримерке. Несколько актеров, одежда и макияж которых выглядят так, словно их обладатели пришли