Когда разговор окончен, я поднимаю взгляд и вроде бы снова вижу того типа, который попался мне в канцелярии, а потом на автобусной остановке. Он стоит, прислонившись к фонарному столбу, примерно в полуквартале от меня. Ему явно за тридцать, и на студента он не похож. Когда мы встречаемся глазами, он не отводит взгляд.

Сердце пускается вскачь. Я инстинктивно разворачиваюсь и быстро иду в противоположном направлении, стараясь затеряться в толпе на людном тротуаре.

* * *

Я иду по 15-й улице, и мобильный телефон внезапно снова разражается трелью. Звонит Пол. Я быстро снимаю трубку, а сама кошусь через плечо, чтобы понять, преследует меня тот тип или нет. К счастью, он исчез.

– Мне по-прежнему ждать тебя к обеду? – спрашивает Пол.

– Я только еще в одно место заскочу, и все, – говорю я. – Хочу посмотреть, где моя мама жила студенткой, а потом сразу поеду к тебе. Если проголодался, начинай без меня.

– Ладно, – соглашается Пол.

Мы прощаемся, и я добираюсь до той части улицы, где должен, по идее, стоять дом под номером 313, но его не существует. На его месте маленький скверик, скорее даже газончик с травой и скамейками посреди густонаселенного квартала. Люди выгуливают тут своих собак. На одной из скамеек, смеясь, сидит молодая пара.

Я снова смотрю на листок, где записала продиктованный Нилом адрес, и гадаю, не ошиблась ли. Потом быстро перезваниваю ему уточнить. Выясняется, что все верно.

Мы заканчиваем разговор, и я вижу, как ко мне приближается большая группа подростков с женщиной-гидом во главе. Они явно на экскурсии, и я немедленно узнаю логотип D.A.R.E.[7], выведенный жирным красным курсивом на их черных футболках.

Моя мама была членом этого общества – отчего в детстве я чувствовала себя отчаянно неловко, ведь ни одному подростку не хочется, чтобы родители ошивались у него в школе. Когда в девятом классе для учеников устроили встречу с D.A.R.E., мама стояла на сцене и вела дебаты.

– Извините, – говорит гид, следя, чтобы проходящие мимо подростки мне не помешали. Потом подводит их к маленькому монументу у входа в скверик. Я его раньше не заметила.

– Вы стоите перед городской достопримечательностью, – объясняет она ребятам, показывает на венчающую монумент золотую табличку и читает ее вслух: – «В тысяча девятьсот семьдесят третьем году в доме, находившемся по адресу Восточная Пятнадцатая улица, триста тринадцать, Александр Валетайн основал один из первых в Нью-Йорке реабилитационных центров – Дом Валентайна. Он находился на этом месте до тысяча девятьсот девяносто второго года. Памятник установлен Обществом защиты Нью-Йорка». – Гид добавляет: – Тут стоял один из первых в мире приютов, предназначенных для временного проживания и социальной реабилитации людей, которые прошли лечение от алкоголизма и наркомании. А теперь в нашей стране таких приютов сотни.

Гид спрашивает у подростков, есть ли вопросы, но вопросов нет, поэтому она показывает на вход в метро, который виднеется впереди, и группа направляется к нему.

После того как экскурсия ушла, я подхожу к табличке, вчитываюсь в надпись, сверяю адрес: он тот же, что значился в канцелярии университета как мамин.

Потом я замечаю внизу таблички гравировку, сделанную крохотными буковками; предводительница подростковой команды не прочла ее вслух. Там значится: «Содержится на щедрые пожертвования семьи Каделлов».

Глава 38

Апрель 1998 года

Когда я наконец вернулась в школу, знакомые ребята думали, что у меня был нервный срыв из-за маминой гибели. Они не знали правды насчет РПП, а я не хотела ничего им рассказывать. Боялась, как бы их замечания не спровоцировали срыв.

– Отлично выглядишь, – обратилась ко мне Синди, когда я стояла перед своим шкафчиком и запихивала туда учебники. Синди была популярной и очень худой девчонкой из нашей футбольной команды.

От ее комментария насчет моей внешности не вполне оправившийся после болезни мозг стал гадать, почему она так сказала. Может, по моему виду заметно, что я набрала вес? Мысли тут же побежали протоптанной РПП дорожкой. Пришлось мысленно нарисовать картинку, как я комкаю эти мысли и выбрасываю в помойное ведро.

– Ты идешь сегодня на тренировку? – спросила Синди.

Я покачала головой:

– Сильно отстала от программы, пока не ходила в школу. Надо догонять. Так что пришлось выйти из команды.

– Жалко, – сказала Синди.

Я уже решила, что не буду играть в футбол, чтобы не давать шанса одержимости физическими упражнениями. Вдруг мания вернется? Забавно, конечно, ведь в начале болезни я была сама не своя от футбола, вернее, от тренировок: всегда пробегала в два раза больше кругов по стадиону, чем требовалось, расстраивалась, если занятия почему-то отменяли, например из-за дождя или болезни тренера.

Но теперь футбол вовсе перестал меня интересовать, и я гадала, действительно ли увлекалась именно спортом, или это просто был способ потакать РПП, которое вечно требовало сжигать как можно больше калорий.

– У меня родители уехали, – проговорила Синди, – и в субботу вечером я устраиваю вечеринку. Приходи обязательно.

– Спасибо за приглашение, – поблагодарила я, запирая шкафчик.

Зазвонил звонок, и я почувствовала облегчение, когда нам пришлось разойтись по разным классам.

В тот же вечер на занятии группы поддержки я рассказала о приглашении на вечеринку.

– Если там могут быть наркотики или алкоголь, я бы не пошла, – сказала Саманта.

Ей было двадцать семь лет, и ее заболевание имело давнюю историю. От участниц группы я знала, что у людей, страдающих РПП, риск стать алкоголиком или наркоманом в два раза выше, чем у остального человечества.

Понимая, что Саманта права, я все же не могла представить, как в юном возрасте обходиться не только без занятий спортом, но и без вечеринок. Поэтому решила, что все равно пойду.

Я попросила папу высадить меня на пару кварталов раньше. Он не знал ни про отъезд родителей Синди, ни про потенциальные опасности минного поля, на которое я ступаю. Папа простодушно считал, что дочка всего лишь пытается вернуться к прежней жизни, и его это радовало.

В доме Синди было полно народу. И полно алкоголя. Сама Синди выпивала в углу с одним футболистом и даже не заметила, что я пришла. Чарли – парень, с которым я сидела на уроках химии, – устремился ко мне с красным пластиковым стаканчиком пива в руках.

– Где твоя выпивка? – спросил он.

Сказать «нет» алкоголю было легко: хоть речь и не шла об отказе от еды, я вовсе не жаждала вводить в организм лишние калории.

– Не пью, – выпалила я.

– А-а, – протянул Чарли, – так вот почему ты так долго на