проводились церковные праздники, устраивались представления, выставки, ярмарки и скачки. Да и таверны на площади были недорогими – в расчете на тощие кошельки школяров и студиозов, коих в городе насчитывалось большое количество.

Правда, вино и еда в этих тавернах была предназначена в основном для луженых желудков школяров и простонародья. Дорогие таверны тоже были на Прато, но там пировали в основном состоятельные граждане и военные.

Город был обнесен новой укрепленной стеной, которую построили в прошлом веке, в которую гармонично вписаны развалины более древних стен и башен. Главные рынки города Пьяцца-делла-Эрбе (травяной) и Пьяцца-делла-Фрутта (фруктовый) были всегда многолюдны, и Андреа слонялся по ним с большим удовольствием.

Они чем-то напоминали ему главный рынок Венеции на площади Святого Марка. Травяной и фруктовый рынки были разделены большим и красивым зданием Палаццо-делла-Раджоне, где заседал городской суд.

Именно в этом районе и произошла встреча Андре с таким же шалопаем, как и сам. Его звали Федериго Корнаро. Он оказался родом из Венеции и попал в Падую, так же как и Андреа, не по своей доброй воле. Федериго Корнаро тоже был школяром, только изучал не медицину, а риторику. (Как позже выяснилось, болтуном он и впрямь был первостатейным.) Все беды Федериго заключались в его мече, который покидал ножны, когда ему заблагорассудится, нимало не заботясь о последствиях.

Так уж вышло, что он повздорил с каким-то важным чинушей из Палаццо дожей и в отсутствие разумных доводов, недолго думая, прибегнул к выяснению отношений с помощью острой стали. Патриций был тяжело ранен, а Федериго Корнаро, который принадлежал к семье обедневших аристократов и за которого некому было заступиться (то есть занести кошелек с золотыми дукатами кому требовалось), ударился в бега, потому что его ждала тюрьма Карчери.

Этот момент жизни двух юношей и сблизил их, хотя недоверчивый Андреа не рассказал своему новому другу всей правды. Да она Федериго особо и не интересовала.

Знакомство с Федериго Корнаро круто изменило жизнь Андреа – еще круче, чем после бегства из Падуи. Дружеские отношения между двумя молодыми бретёрами просто не могли не наделать бед.

Однажды по Падуе проезжала процессия какого-то важного герцога. Впереди бежали слуги и пажи, бесцеремонно расталкивая народ, который наполовину состоял из школяров, готовых подраться с кем угодно в любое время дня и ночи. И, понятное дело, в процессию полетели камни. Герцогу уступить бы буйным студиозам, смирить гордыню, но он приказал давить их лошадьми.

Тут-то все и началось…

Ни охрана герцога, ни его вооруженные холодным оружием пажи, ни слуги с дубинками не могли устоять супротив школяров, которые вошли в раж. В конечном итоге герцогу пришлось спешно ретироваться в Палаццо-делла-Раджоне, а количество его раненых, увечных и убитых слуг перевалило за полтора десятка. И конечно же в первых рядах школяров дрались Андреа и Федериго.

Начались разбирательства, и вскоре полицейское дознание определило, что недавно испеченные друзья были едва не главными закоперщиками кровавого побоища. К тому времени Андреа обзавелся слугой, лентяем, каких поискать. Звали его Чезаре[53] – Мохнач. Он был под стать своему имени – мохнатый, как обезьяна. А спать любил как сурок. Иногда казалось, что он дремал на ходу.

Чезаре подкупил Андреа тем, что попросил за свою работу половину того, что обычно платили слугам в Падуе. Его больше интересовала еда и крыша над головой.

Несмотря на все свои недостатки, Чезаре был тертый калач. Он сменил много хозяев, пока не прибился к непритязательным школярам. Как раз Мохнач и посоветовал им во избежание суда и прочих неприятностей (оскорбление персоны герцога могло выйти боком) записаться в «вольный отряд» кондотьера Гаттамелаты. Вскоре намечалась какая-то серьезная заварушка и ему требовались новые «копья». А в «вольном отряде» их не достанут ни полицейские sbirri, ни суд.

– Идея хорошая, но… – мрачно сказал Федериго Корнаро, показав тощий кошелек, где бренчало несколько монет. – На вино и еду пока хватит, но чтобы купить коня и снаряжение… Эх, ну зачем я два дня назад потратил кучу дукатов по пьяному делу на распутных девок? Посадят нас теперь, как пить дать, посадят! Доносчики уже немало бумаги извели, чтобы всю вину за содеянное перевести на нас с тобой, Андреа.

– Деньги есть… – отвечал Андреа весь в сомнениях. – Да вот только примет ли нас сам Гаттемалата? Ему нужны опытные воины, а мы с тобой мастаки разве что по девкам бегать. У нас нет никакого военного опыта.

– Синьоры, насчет этого не переживайте. – Чезаре широко осклабился во весь свой широкий щербатый рот. – Я найду человека, который замолвит за вас словечко. Есть у меня на примете один синьор… – И добавил осторожно: – Надеюсь, мессер Андреа, вы возьмете меня в качестве пажа?

Молодые люди, несмотря на подавленное настроение, дружно расхохотались. Просьба Мохнача им была понятна. Ему не столько хотелось поучаствовать в сражении, подвергая себя разным опасностям, сколько пограбить побежденных и наесться вдоволь – «вольный отряд», особенно «копья», кормили очень хорошо. А то, что Гаттемалате всегда сопутствует удача, знали все.

Собственно говоря, Гаттемалата, или Пятнистый Кот, было прозвищем известного кондотьера Эразмо да Нарни. Он был выходцем из простонародья – сыном пекаря. Военную карьеру начинал солдатом у кондотьера Чекколо Броглиа, а позже перешел на службу к кондотьеру Браччо де Монтоне, который в 1416 году стал правителем Перуджи и даже некоторое время управлял Римом.

Свое прозвище Эразмо да Нарни получил за потрясающую хитрость и изворотливость. Ведь всем известно, что кошки, в отличие от собак, могут менять хозяев как испанские идальго перчатки и всегда падают на все свои четыре лапы. Он сумел услужить многим: был солдатом на службе у папы, затем у правителей Флоренции и, наконец, стал генеральным капитаном Венецианской республики.

Запись в «копье» прошла на удивление гладко. Похоже, время Гаттемалату и впрямь поджимало и в «свободный отряд» брали всех подряд, лишь бы «копье» находилось в полном составе из трех человек и имело подходящее вооружение.

Естественно, Андреа Гатари стал capolancia – первым латником, командиром своего маленького подразделения, ведь львиная доля денег на покупку лошадей и снаряжение была из его кошелька. Федериго Корнаро стал piatto – оруженосцем, а счастливый Чезаре принялся ревностно исполнять обязанности пажа.

Он неплохо владел дубинкой и пращой (с которой браконьерствовал в охотничьих владениях герцога, за что лесники едва не вздернули его на первом попавшееся суку), но конечно же принимать участие в кровопролитных схватках у него не было ни малейшего желания.

Срок службы в «вольном отряде» еще век назад составлял три-четыре месяца, но Андреа со своим «копьем» заключили кондотту на полгода; так теперь было принято. Часть жалованья им выдали авансом, что изрядно порадовало Гатари и Федериго, а в особенности обжору Чезаре.

Он сильно затосковал, когда увидел, что кошелек его хозяина стал похож на вымя выдоенной козы, и ему пришлось перебиваться с хлеба на воду. А уж о добром вине можно было только мечтать.

Но Андреа больше привлекала перспектива, ведь за подвиг не только кондотьер, но и любой член «копья» мог получить награду, например, серебряный шлем, приличную пенсию или даже дворец. Такие случаи бывали, тем более что Андреа вознамерился в будущем стать капитаном и набрать свой «вольный отряд», благо считал себя сильным воином.

О молодость с ее глупыми мечтаниями! Они нередко разбиваются о подводные камни обстоятельств при столкновении с прозаической действительностью, – как