— Логично! — кивнул я, — меня Алик зовут.

— Рита! — она протянула мне руку.

— Маргарита? — уточнил я.

— Да, но обычно меня всегда называли Рита… в прошлой, дорусалочьей жизни, — слегка загрустила она, наверное, впервые за всё время нашего разговора.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями. Она терпеливо ждала, видя, что я формулирую что-то и подбираю подходящие слова.

— Послушай, Рита, — наконец решился я, — если этот вопрос будет не очень… как бы это сказать… этичным, что ли? Ты можешь не отвечать, так и скажи, что не хочу об этом говорить. Идёт?

— Идёт! — сказала Рита, и в её глазах зажёгся огонёк интереса.

— А как ты стала русалкой, можешь рассказать? Просто некоторые люди изменились очень сильно, иногда до неузнаваемости. Некоторые изменились, но не внешне. Ты где-то в середине. У тебя и внешние изменения очень существенные, но в то же время ты человек, вне всяких сомнений. Тебя кто-то заколдовал? — спросил я.

— Никогда не думала об этом в таком ключе! — озадачилась Рита, — но думаю, что нет. У меня всегда была тяга к воде. Я плаванием профессионально занималась. Вода, это моя стихия… так я думала раньше. Когда случился магопокалипсис, я долгое время думала, что у меня нет ни дара, ни способностей к магии. А потом вдруг меня стало непреодолимо тянуть на берег Москва реки. И это была уже не та тяга, как раньше. Эта была какая-то болезненная, и с ней было невозможно бороться. Пару раз я не выдерживала и прыгала в воду. Но каждый раз выбиралась и возвращалась домой. Я даже стала бояться воды, потому что не могла понять, что со мной происходит. А этот зов, эта тяга становились всё сильнее и сильнее. Как-то раз я не смогла сопротивляться, долго бежала, пока не оказалась на набережной, и прямо оттуда сиганула в воду. Там быстро разделась и поплыла. Следующий месяц у меня как в тумане. Я всё время плавала, когда уставала, находила укромные места, чтобы вздремнуть, и снова плавала. Я сама себя толком не осознавала. А когда очнулась, у меня уже был этот хвост. Я была в невероятном шоке! Плакала, пыталась выбраться на берег… утонуть даже пыталась, что совсем уж глупо было. В итоге постепенно прошла все стадии вплоть до принятия. Было естественно отрицание, потом гнев, торг, мощнейшая депрессия и, в конце концов, принятие. Я приняла себя такой, какая есть и свою новую судьбу. Жить в воде не так уж плохо. Когда плывёшь быстро-быстро, можно испытывать настоящее счастье! Но есть большая проблема…

— Отсутствие социума? — попытался угадать я.

— Можно и так сказать. Можно проще. Одиночество! Мне так одиноко, что иногда просто разрывает изнутри. За всё время я общалась, хорошо если с парой человек. А потом появился Водяной, я ему поверила, думала, что у меня теперь хоть будет с кем поговорить… но ты знаешь уже, как всё обернулось, — Рита совсем сникла и задумалась.

— А когда ты обратилась? — спросил я, чтобы поддержать разговор.

— Приблизительно год назад, — сказала она.

— Год? — теперь задумался я, — погоди, значит, ты уже перезимовала в таком виде? А как?

— Какой ты чуткий, Алик! — Рита улыбнулась, — я рассказала тебе свою историю, и первая же мысль, которая у тебя возникла, это как я смогла пережить зиму в воде! Удивительно!

— Ну, не знаю, — немного смутился я, — просто это же реальная проблема!

— Ну да, — кивнула Рита, — когда стало холодать, я начала замедляться. Стала медленно плавать, медленно соображать… тупить, в общем, стала. А потом, в какой-то момент, почти в полузабытьи, в состоянии, похожем на то, что у меня было, когда я обращалась, я забралась под какую-то корягу под водой и уснула. Думаю, что я впала в анабиоз и провела в нём всю зиму. Потому что когда я проснулась, была уже весна. И чем теплее становилась вода, тем активнее становилась я.

— Интересно! — я опять задумался, — знаешь, есть такая точка зрения, которую я разделяю, что любое колдовство можно обратить. Нет невозвратных заклинаний. Но, правда, это касается того, что наколдовали сами люди. Если изменение произошло само, тут уже задачка будет посложнее, но попытаться её решить будет можно. Хотя я не уверен, что получится, и не стоит заранее питать ложных надежд. Ведь ты же хотела бы снова стать обычным человеком?

— Ты хочешь мне помочь? — на глаза Риты неожиданно навернулись слёзы, и голос дрогнул, — почему?

— Ты спасла мне жизнь, почему я не должен попытаться тебе помочь? Я тебе обязан, — я вздохнул, — правда, эту фразу в последнее время я произношу слишком часто. Я набрал долгов и не уверен, что смогу с ними рассчитаться. Но я постараюсь.

Вспомнилась Аня. Время шло, и уже надо было думать о том, чтобы вернуться к ней и проверить как дела. Я был уверен в том, что мама к ней не вернётся, и девочку нужно было забирать из пустой квартиры и куда-то пристраивать. Может быть, в это убежище, если оно примет её надолго. Ведь может же такое быть? Я, кстати, не знал, на детей ограничения по времени распространяются или нет. Может быть, и нет. Тогда это был бы неплохой вариант. Тем более что проблема убежища должна была быть решена, ведь Водяной, скорее всего, погиб во взрыве.

— Ты мне ничего не должен, — сказала Рита, грустно улыбнувшись.

— Хорошо, — кивнул я, — так даже лучше. Мой долг, это моя проблема. И я сам буду решать кому и что я должен, и как и когда этот долг возвращать.

— Дело твоё, — Рита пожала плечами.

В процессе разговора настроение у неё заметно ухудшилось. Если сначала она была очень жизнерадостной, даже может быть чересчур, то теперь начала грустить. Разговор со мной навеял ей множество грустных мыслей, с которыми она, видимо, постоянно боролась, не допуская их в своё сознание. А тут пришёл я и насыпал соли на все её душевные раны.

— Сколько я пролежал без сознания?

— Четыре дня, — спокойно сказала Рита.

— Сколько? — я вытаращил на неё глаза, — четыре дня? Все меня уже, наверное, давно похоронили! Мне