— В убежище? Это вряд ли получится, — сказала Рита.

— Почему? — удивился я.

— Там в последнее время что-то происходит. Что-то плохое. Большое зарево, постоянный шум. Не знаю что именно, на землю ведь я выходить не могу. Но издалека всё это выглядит страшно, — сказала Рита.

— Это что же получается, Водяной выжил? — удивился я.

— Понятия не имею, — сказала Рита, — я наблюдаю за этим всем издалека. Но что-то там происходит, и это что-то вряд ли хорошо.

— Тогда мне тем более нужно туда, — сказал я.

— Побудь со мной ещё! — сказала Рита, — ты столько времени был без сознания, представь, что ты ещё в него не вернулся. Как будто бы ты лежишь, не приходя в себя. Ты же говорил, что мне должен? Вот побудь ещё здесь и считай долг уплаченным.

— Там люди могут погибнуть, — сказал я, — если ты думаешь, что я хочу от тебя избавиться, хочу тебя бросить, то это не так. Я вернусь… если буду жив, конечно. Жив и в сознании, — уточнил на всякий случай я.

— Но ты можешь погибнуть, и тогда я снова останусь совсем одна. Я и так останусь одна, но просто не торопи события, не бросай меня так быстро! — сказала Рита.

— Когда я тебя увидел, вот буквально десять минут назад, и мы только начали разговаривать, знаешь, что меня поразило?

— Хвост? — вставила Рита.

— Нет, то, что ты удивительно жизнерадостная! Ты такая лёгкая и позитивная, что это кажется просто невероятным, учитывая всё то, что с тобой приключилось.

— Да уж, радости по самые уши, — в глазах Риты снова блеснули слёзы, а губы дрогнули, — извини! — сказала она и соскользнула в воду.

— Да уж, какая же сложная ситуация! — вздохнул я.

Ситуация была в самом деле аховая. Если вокруг убежища что-то происходит, мне надо срочно туда. За четыре дня чёрт-те что могло случиться. Но если оно ещё держится, то хорошо. Это Водяной продолжает свои атаки, или кто-то из его сторонников? Что же им всё-таки надо? Необходимо срочно туда попасть.

Но как я могу бросить спасшую мне жизнь русалку? Она имеет все основания сомневаться, что я вернусь. Ведь я, в самом деле, могу погибнуть, и тогда она снова будет совсем одна. А то, что верить можно далеко не всем, Рита уже успела убедиться.

И что мне делать?

Ещё и тело всё ломит, да и голова начинает раскалываться!

Ладно, пока её нет, я всё равно никуда не двинусь отсюда. Я устало повалился на свою лежанку, так заботливо собранную для меня русалкой. Я обратил внимание, что это была за трава, на которой я лежал. Она была ещё зелёная, но уже подвявшая. Значит, Рита рвала её вдоль берега, специально, чтобы соорудить мне постель. И работа была проделана огромная, и, скорее всего, проделана руками. Ну вот как я её сейчас брошу?

Как только я принял горизонтальное положение, так мысли стали отлетать, а сам я проваливаться.

— Сон, это здоровье! — пробормотал я и отключился.

Оно и не удивительно, после серьёзной травмы и длительного пребывания без сознания, вряд ли я вот так в один момент взял и исцелился. Хотелось бы, но нет.

Я проснулся снова в темноте. Хотя не помню, чтобы гасил светоч. Это любопытно! Я раньше никогда не засыпал с горящим светочем. Просто в голову не приходило попробовать так сделать. Получается, он сам погас? Или перейдя в состояние сна, я перестал его подпитывать энергией, и он иссяк?

Эти, в общем-то, пустые мысли про светоч, вдруг прервались другими, вызвавшими у меня паническую атаку. Убежище! Там что-то происходит, уже давно, а я до сих пор сижу здесь! Сонный туман в голове начинал постепенно рассеиваться, и реальность накатывала всей своей массой, грозя раздавить.

Пожар этой паники тут же начали гасить другие мысли.

Почему я так переживаю о людях, с которыми знаком всего ничего? Только Алису я знаю несколько дольше, но и она мне не сказать, что близкий родственник. Что это за мессианство, пытаться спасать всех? Зачем мне это? Почему я постоянно навешиваю на себя всё новые и новые обязательства? Где мой здоровый эгоизм?

Я задавал себе эти, по сути простые вопросы, но не хотел на них отвечать. Я не хотел слушать доводы разума и устраниться от ситуации, от помощи людям, которые её, вне всяких сомнений, заслуживают. И это было выше меня! Почему? Ответ пришёл мне в голову. Он, может быть, был немного пафосным, немного наивным, но он был.

В основной своей массе люди исповедуют нормальные человеческие ценности. Неважно, декларируют они их или нет. Но они хотят жить в нормальном мире, с нормальной маралью. Это отдельное желание большого числа людей сливается в одно большое коллективное желание. И это коллективное бессознательное всегда побеждало. Как там говорил убиенный мной профессор? Ноосфера? Можно и это слово использовать.

Сложность для каждого отдельного человека в том, что нужно выбрать сторону. Потому что у этих весов есть и вторая чаша, и нужно не дать ей перевесить. И даже если ты один, и никому ничего не должен, её всё равно нужно выбрать. Кто ты, в этом коллективном бессознательном? На созидательной ты стороне, или на разрушительной? Ты хочешь воспользоваться ситуацией и добиться каких-то личных привилегий, или хочешь сохранить в себе зерно человеческих ценностей? Ведь чем больше людей его сохранят, тем больше будет их вес в этом самом коллективном бессознательном, и тем больше будет у человечества шансов на нормальное возрождение.

Да, дорога эта будет трудной, с поражениями и потерями, но мы можем возродиться. А раз так, то нужно выбрать сторону. Я свою выбрал давно, но иногда этого мало. Есть основная масса, которая исповедует общечеловеческие ценности пассивно. Она база, она фундамент, без неё никак. Но чтобы реализовались хоть какие-то начинания, нужны активные игроки. Кто-то должен прилагать усилия, предпринимать действия, а не только исповедовать человеческую мораль. И, похоже, что я становлюсь таким игроком. Зачем? Видимо, это просто судьба. Цепочка событий ведёт меня в определённом направлении, не особо давая мне выбор. Точнее, выбор есть, но он всегда обусловлен отказом от принципов. А на это я пойти не могу!

Я подумал обо всём этом, и некоторое время лежал переваривая. И чем больше я думал, тем глупее