Простак и Хэнк все же построили свой отель на берегу моря. Правда, насколько я понимаю, дела у них шли не очень – слишком уж велика оказалась конкуренция. На планете-курорте заманить клиента именно в свой отель – это еще постараться надо. Зато неподалеку обнаружились пастбища мидий и парни теперь, поднапрягшись и купив лицензию, занимались их ловлей.

Когда судьба занесет на первую планету, обязательно смотаюсь к ним в гости.

Здесь же, у нас, я, наконец, получил ответ на давно мучивший меня вопрос – откуда диктатура берет деньги и ресурсы на все эти телодвижения.

Ответ оказался и прост, и сложен одновременно. Если вкратце, то наше государство щедрой рукой подписало контракт, согласно которому три четверти Короны-три переходят в полное управление к Федерации на пятьдесят лет. Своя юрисдикция. Свои законы. Свое космическое пространство. И полная свобода в добыче полезных ископаемых.

Взамен Федерация щедро отдавала пачку технологий, небольшой флот морально устаревших транспортных кораблей, сейчас шустро носящихся между планетами, а также осуществила единичную выплату в размере десяти миллиардов кредитов и помогла с редкими ресурсами, требующимися для производства кораблей.

Когда я читал текст договора, выложенный спустя пять лет после подписания в общий доступ, мне было горько и смешно. Горько – от того, что Коронное Содружество оказалось просто никому не нужной пылинкой на качелях мирового порядка. Я думаю, если бы не помощь Федерации, война продолжалась бы еще не один год. И, возможно, заглохла бы, закончившись тем, что Содружество все же осталось бы существовать, пусть и без второй планеты. Но пришла Федерация, увидела возможность урвать огромный лакомый кусок – и наша судьба оказалась решена.

А смешно мне было от того, что я понимал, на какие жертвы пошла диктатура ради этого договора. За пятьдесят лет технологии Федерации буквально выпьют планету досуха. Все ценные ископаемые, что возможно извлечь – будут извлечены. Ядро планеты при этом, скорее всего, тоже потухнет. Изменится гравитация, изменится климат. Из-за остывших внутренностей температура на планете упадет до критичных для человека значений. Из-за уменьшившейся гравитации произойдет истощение атмосферы.

Планету вернут в руки диктатуры пустой, холодной и безжизненной. И пригодной только для того, чтобы ссылать на нее преступников и всяких неблагонадежных элементов.

С другой стороны, потеряв родную планету, диктатура получила взамен две новые, а также порядочное количество технологий, требуемых для успешного существования за границей Федерации. Не такой уж и плохой размен.

– Готов?

– Да, солнышко, пойдем.

Четыре года мы грызли гранит науки в стенах академии. И вот он – последний день. Уже завтра каждому выпускнику будут предложены контракты. Некоторым даже давался ограниченный выбор. Впрочем, я в это число не входил – немного не дотянул средний балл, чтобы попасть в когорту избранных. А вот Адель – молодец. Если мне просто назначат корабль для прохождения службы и оставят выбор – либо идти на него, либо отказаться и ждать, что произойдет чудо и нужный офицер потребуется в другом, более теплом месте, то ей выдадут десяток вариантов. Выбирай – не хочу.

Мне было грустно. При любых раскладах близится наше расставание. Вероятность того, что спец по электронике и офицер медицинского отдела окажутся нужны на одном и том же корабле – достаточно мала. А уж то, что нам попадется это совпадение – вообще ничтожна. И было немного неприятно, что сама Адель на этот счет, похоже, вообще не заморачивалась.

– Адель Морган!

Пошла, моя красавица. За прошедшие годы она из милой девушки превратилась в очаровательную молодую женщину. Сам себе завидую.

Ректор академии, благодушно улыбаясь, лично вставил идентификатор в терминал и приглашающе повел рукой. Адель мужественно нажала большую красную кнопку. Символическая церемония. Сейчас во внутренности прямоугольника запишутся все данные нового офицера, сам идентификатор сменит внешний вид, приобретая серебряный оттенок и темно-синие полосы, символизирующие причастность к флоту. Вот, собственно, и все.

Адель вернулась ко мне раскрасневшаяся, с сияющими глазами и тут же протянула идентификатор – похвастаться. Красивый.

Выпускники по одному заходили на сцену, участвовали в церемонии, возвращались. Наконец, настала и моя очередь.

– Кристофер Альт!

Я подошел к ректору, отдал ему идентификатор и поучаствовал в процедуре нажатия кнопки. Ура, ура, радости полные штаны.

На выходе нас растащили в разные стороны одногруппники – каждая группа планировала свой собственный праздник, на котором полагалось обязательно быть. Еще одна традиция.

Наконец, обговорив окончательно, где и когда мы встречаемся, наша компания разбежалась. Я поискал глазами Адель, но ее нигде не было видно. Звонить не стал, просто прошелся по потихоньку пустеющим коридорам академии и вышел на улицу.

Обычная снежная поземка, привычная и уже почти родная. Наверное, ее мне тоже будет не хватать. Подняв глаза, попробовал увидеть что-то вверху, но тут же хмыкнул себе под нос – с поверхности планеты космос увидеть было абсолютно нереально.

Немного постояв перед воротами академии, двинулся, куда глаза глядят. Мне было грустно. Двадцать семь лет. Офицер во флоте чужого государства. Всеми забытый, без родни, без настоящих друзей, без родины.

Я тяжело мотнул головой, отгоняя некстати возникший звон колокольчиков. Даже любимая девушка – и та болтается не пойми где, а скоро вообще покинет меня, отправившись в другой уголок системы.

Со злостью пнул подвернувшийся фонарный столб. Поцарапал ботинок и ушиб палец. Стало еще тоскливее.

Молодец, добился своего. Выполнил план гениальных наставников. Прошел долгий путь от перепуганного мальчугана, стоящего на холме и смотрящего на сгорающий в небесном огне город, до офицера государства, сжегшего этот самый город.

Я уселся на подвернувшуюся лавку и, опершись лицом на руки, уставился на пролетающие мимо меня снежинки.

Семнадцать лет я иду к чему-то. Если быть точнее – к вот этой скамейке. Люди к этому времени уже окончательно устраиваются в жизни, заводят семьи, детей. А я сижу здесь. В чужом городе, на чужой планете. И семьи у меня, похоже, не будет.

Перед глазами появилась ехидно улыбающаяся Миранда и я тихо, но злобно выругался.

Огляделся по сторонам, никого не увидел и вытащил из кобуры пистолет. С нежностью провел пальцами по черному металлу. Старый товарищ… Прошедший со мной не одно сражение. Внезапно невыносимо захотелось снова почувствовать упругое сопротивление спускового крючка, сладковатый запах выстрела…

Я повернул пистолет дулом к себе. Словно кто-то живой смотрит на тебя. Живой и страшный. Интересно, успел ли увидеть этот взгляд сотрудник проекта, которого я застрелил много лет назад в той маленькой комнатушке? Наверное, нет. Наверное, он даже ничего не успел понять.