— Я хочу говорить именно с тобой, — упорствовала девушка.

— Как тебя зовут? — вздохнув, поинтересовалась я, поняв, что не помню имя, записанное в карточке.

— Кира, — выдохнула девушка.

— Я Тоди, — представилась в ответ.

Между нами снова повисла тишина.

— Ты уже?.. — робко бросила она на меня взгляд, не оставляющий сомнений о смысле вопроса.

— Нет, — покачала я головой, и девушка снова зажалась, погружаясь в себя. — Я знаю, тебя лишили контроля над собственными телом и жизнью, — это тяжело. И сейчас ты пытаешься показать, что тоже можешь контролировать не только себя, но и окружающих. Поэтому выбрала меня. Ты получила власть над другим. Я не могу тебе отказать, не имею права, это моя работа. Ты сейчас пытаешься контролировать меня. Но мне кажется, это не поможет. Нужно просто осознать, что ты ни в чем не виновата. Все случилось так, как случилось, просто признай это и оставь позади. Тебе кажется, это невозможно. Но со временем, говорят, это пройдет.

— Я знаю, что это не моя вина, — подняла она на меня какой-то заледеневший взгляд. — Как я вообще могу быть в этом виновата! Я же не просила! Но чья же тогда? Почему же это произошло именно со мной? За что я наказана?

— Ни за что, — ответила я. — И никто не скажет, почему это произошло с тобой. Потому что причины нет. У нашего мира, откровенно говоря, погано с логикой и причинно-следственной связью. Почему умирают хорошие люди, а плохие живут и творят зло дальше? Почему маленькие дети остаются сиротами или болеют неизлечимыми недугами? Ежедневно страдают от боли? В этом нет справедливости. Большинство не совершило ничего, чтобы заслужить страдания, но в отличие от них у тебя есть возможность идти дальше. Жить новой жизнью, не оглядываясь на прошлое.

— Как?! — закричала она. — Как можно это забыть? Ты бы смогла?

— Не знаю, может, и нет, — честно сказала я. — Но одну бы вещь, чтобы облегчить собственные страдания, я бы сделала.

— Какую? — Ее глаза начали оживать.

— Отомстила бы, — призналась я, понимая, что моя ситуация не так уж далека. — В твоем случае — посадила бы виновного.

Девушка передернулась от ужаса.

— Нет, — прошептала она, — я не могу.

— Почему? — Вспомнив, что это родственник, тихо спросила: — Кто он? Отец, брат, дядя?

— Отчим, — проговорила она одними губами.

— Тогда тем более. Он тебе не родной, что тебя останавливает?

— Ты не понимаешь, — в отчаянье забилась она в угол кушетки. — Это же ославит меня на весь район! Все будут знать, что он меня… — Голос ее заглох. — Я никогда не отмоюсь, не смогу завести семью.

— Почему это все узнают? — спокойно спросила я. — Ты будешь им рассказывать?

— Нет, — вздрогнула Кира. — Но суд…

— Судебные дела такого типа не публичны, — развеяла я ее страх. — Никого, кроме судьи, свидетелей, жертвы, обвиняемого и сотрудников правопорядка не будет. Так что если ты и твои родные болтать не будут, соседи не узнают, за что осудили твоего отчима.

— Мама его очень любит, — прошептала Кира, и слезы полились по усталому несчастному лицу.

— Она в курсе? — старательно контролируя голос, спросила я.

— Нет. Он сказал, что если я ей расскажу, это разобьет ей сердце. Она меня возненавидит, — всхлипнула девушка.

— Кира, для матери нет ничего важнее ребенка. Если бы она узнала, то сама бы его убила, — мягко проговорила я. — Что бы ни произошло, она будет на твоей стороне. Он просто запугивал тебя, чтобы ты молчала.

— А если нет? Если она действительно возненавидит меня? — еще сильнее разрыдалась девушка.

— Значит, эта женщина тебе не мать, — твердо заявила я. — И от такого человека лучше уйти самой, как можно скорее.

Кира подняла заплаканное лицо, пытаясь осознать услышанное.

— Еще возражения? — спокойно поинтересовалась я.

— Мне не поверят. Он подкупит стражу, я знаю, он может, — пробормотала она.

— Медицинское освидетельствование мы тебе предоставим. А насчет стражи… У меня там хороший знакомый. Я попрошу проследить, чтобы все сделали добросовестно. — Видя, что девушка колеблется, я решилась на крайние аргументы: — Ты хотела вернуть контроль над своей жизнью, так верни! Докажи, что он не имел права так поступать с тобой. Что ему это не сойдет с рук. Подлецов нельзя оставлять на свободе. А если завтра он начнет вылавливать на улицах маленьких девочек? И все, что пережила ты, произойдет с кем-то еще? А ты будешь знать, что могла его остановить, но ничего не сделала. Побоялась, позволяя мерзавцу и дальше контролировать себя. Поверь, чувство вины хуже, чем осознание того, что с тобой произошло.

— Что я должна сделать? — наконец раздался тихий, но уверенный голос.

Я поднялась со стула.

— Раздевайся. Я зафиксирую следы насилия. Потом мы все это залечим и вызовем стражу. Ты напишешь заявление, и его тут же арестуют, — объяснила я порядок действий, надеясь, что это поможет ей проще отнестись к предстоящей процедуре.

Кира молча следовала моим указаниям. Я постаралась побыстрее справиться с отчетом, чтобы избавить несчастную от лишних воспоминаний. Но, добравшись до живота девушки, застыла. Боги безмирья, что делать? Как провести ее через следующую новость?

Залечив синяки на бедрах и подождав, пока она оденется, попросила ее сесть. Взяв ее за руки, аккуратно пустила волну успокоения, чтобы мои слова не добили ее морально.

— Кира, ты беременна, — произнесла я без обиняков, ведь смягчить ничего не получится.

Девушка впала в ступор. Я не хотела прерывать ее размышления, давая ей время. Но через десяток минут все же подала голос:

— Что ты будешь делать?

— В каком смысле? — подняла она на меня затравленный взгляд.

— С ребенком. Ты его оставишь? — Не тот вопрос, который ожидает услышать девушка, только что узнавшая, что беременна.

— Конечно. — Она явно еще не вникла, что происходит. — Как я могу убить живое существо?

Я поняла, что это будет сложно. В отличие от нее я в приюте видела многое. И, к сожалению, знаю, к чему может привести подобное решение.

— Кира, то, что я скажу, может тебе не понравиться, но, пожалуйста, выслушай меня и хорошенько подумай, — начала я тяжелый разговор. — То, что сейчас в тебе, это даже не ребенок. Это несколько клеток. Не прошло недели, как они начали делиться. Если ты их оставишь, да, они вырастут в ребенка. Настоящее живое существо, с мыслями, чувствами и эмоциями. И это существо будет живым напоминанием того, что с тобой произошло. Ты будешь убеждать себя, будто все хорошо, ребенок-то не виноват. Будешь стараться забыть все, но, глядя на него, все равно будешь вспоминать свою трагедию. И ребенок будет это чувствовать. Ты начнешь ненавидеть себя за то, что не можешь забыть. Ненавидеть ребенка за то, что он есть. Если твоя жизнь не сложится, станешь винить именно малыша. Что из-за него твоя жизнь пошла наперекосяк. А если он пойдет в отца? Изо дня в день видеть ненавистное лицо… Я была в приюте и видела таких детей. Не понимающих, за что их предала собственная мать. Я не говорю, что ты плохой человек и что все пойдет именно так. Мы можешь быть просто прекрасным человеком и все равно не справиться с этой травмой. Но ты еще можешь дать ему шанс. Дать шанс своему будущему ребенку родиться в любви, в настоящей семье. Быть желанным. Дать шанс себе. Я тебя ни к чему не призываю. Я даю тебе выбор. Прикинь спокойно: когда ты посмотришь в глаза плоду не любви, но насилия, что ты будешь чувствовать и сможешь ли это чувство преодолеть? Возможно, я не права и слишком мрачно размышляю. Но ты сказала, что хотела говорить со мной, потому что мы похожи. Я рассказала, каким бы я видела свое будущее в такой ситуации. Потому что я бы не смогла… — честно призналась я.