— О, спасибо тебе, моя благодетельница, — скорчила девушка восторженную рожицу, пряча снадобье в своей сумке.

Я скривилась на этот балаган:

— Пошли уже, раз уж ты меня разбудила, придется завтракать.

— А вот это правильная мысль, — одобрили мое решение, и мы направились в столовую.

Рик, как и обещал, прислал мне записку с артефактом. Его вестник нашел меня в середине дня перед обедом, и, к слову сказать, не только он. Стоило мне отойти на пару шагов от аудитории, как мне навстречу сияющим лучиком солнца выскочила Рина.

— Каська! Как удачно я тебя встретила, — кинулась она меня обнимать. — Пошли вместе обедать, раз уж время выдалось.

Откровенно говоря, после выходки Флоры спать мне хотелось гораздо больше, чем есть, и именно с подушкой и одеялом я планировала провести этот час. Но с подругой я в последнее время вижусь так редко, что, пожалуй, пожертвую сном.

— Как ты себя чувствуешь? — прежде всего поинтересовалась Рина. — Ты бы поберегла здоровье, а то упекут тебя к целителям на постоянное жительство.

— Я постараюсь, — успокоила я ее. В ближайшее время с эмоциями у меня все будет в порядке, следовательно, обмороки моей чувствительной натуре не грозят.

— Ох, не верю я тебе, — покачала она головой. — Вот хоть бери и переводись обратно, чтобы за тобой следить.

— Рин, ты же не будешь карьеру портить ради меня, — нахмурилась я, понимая, что ответственная подруга вполне на это способна.

— Ты же не хочешь, чтобы я это сделала? — строго посмотрела она на меня. — Значит, будешь следить за собой, чтобы и я не натворила глупостей.

Я усмехнулась.

— Это шантаж?

— Еще какой, — подтвердила она уверенно.

— Ты не оставляешь мне выбора, — улыбнулась я. — Придется согласиться…

Подруга радостно улыбнулась в ответ.

— Переводись обратно, а то мне одной скучно, — развеяла я ее надежды.

— Эй! — надулась девушка, а я рассмеялась.

Как же я скучала по нашим шуточным перепалкам.

— Прости, — извинилась я. — Я обещаю больше в обмороки на занятиях не падать.

— А не на занятиях? — грозно поинтересовалась она.

— И не на них тоже, вообще больше падать не буду.

— Все, теперь я спокойна, — удовлетворенно кивнула она, и мы, наконец, обратили внимание на еду.

Я без особого энтузиазма ковырялась в тарелке, размышляя, что стоит закинуть присланный амулет на проверку Храну. Защита — это хорошо, просто прекрасно. А вот маячки в дополнение к ней — уже не очень. Хотя я вроде никуда и не собиралась, лучше не рисковать. Блуждая взглядом по залу, увидела озирающуюся Флору. Но вот она обнаружила меня (я улыбнулась), кивнула. Сделала шаг ко мне, увидела, что я за столиком не одна. Скривила недовольную мордашку и, резко развернувшись, прошествовала в совершенно противоположную сторону. Странная девушка, чем ее так Рина раздражает? Мне кажется, познакомься они поближе, очень даже понравились бы друг другу. В них есть что-то похожее.

И, кажется, странное поведение Вегеросс заметила не только я.

— Касс, — замялась Рина, — возможно, это немного невежливо, но что тебя связывает с Вегеросс?

— А что такое? — Честно говоря, давно ждала, когда она спросит. Вот ведь превратность судьбы, кто бы мог подумать, что я заключу дружеский договор с девушкой, которая скинула меня с лестницы. Стоит, кстати, ей припомнить эту подлость. А может, и не стоит… Зачем ворошить прошлое? — У нас с ней… нечто вроде взаимовыгодных торговых отношений, — решила не посвящать Рину во все сложности наших отношений. Я сама не разобралась. Назвала бы их даже дружбой, но даже мне они кажутся слишком… странными, учитывая, что меньше двух месяцев назад мы готовы были друг другу глаза выцарапать.

— Торговые? Взаимовыгодные? — вытаращилась на меня Рина. — Это как?

— Я делаю для нее одно зелье. А она мне… платит. Ну да! Уроками.

Не знаю, почему не стала рассказывать подробности. Внутреннее чутье подсказывает, лучше момент с оружейными делами не освещать. И заниматься где-нибудь в лесу, подальше от чужих глаз. Не то чтобы я подозревала всех подряд… Хотя нет — подозревала.

— Так что не переживай, никто меня не третирует, — улыбнулась я такой заботе.

— Как скажешь, — с сомнением покосилась она на меня, но быстро повеселела. — А теперь рассказывай, как там без меня учеба идет?

Так я и провела весь обед, пересказывая немногочисленные события нашей кафедры. Зато какие! От истории про мое эпическое дежурство с ожившим трупом подруга была просто в шоке. Порадовалась, что ей такая практика не грозит, потом с грустью заметила, что ее тоже часто допоздна держат в управлении. Что поделать, учеба — она такая.

Я все же успела отдать Храну на проверку подарок Рика. Как оказалось, в отличие от того же Бриара оборотень под видом защитного амулета подсунул мне… именно этот самый амулет, без каких-либо оригинальных довесков. Еще один плюс в копилку Рика, честного человека и прекрасного друга. И судя по тому, что никто не явился ко мне воспитывать, ругать, сверлить суровым взором и запирать в темных частных замках, слово свое он сдержал и Бриару ничего не рассказал. Остается надеяться, он не будет каждую ночь провожать меня с работы. Не то чтобы я была сильно против, но мне просто жалко его. А его жену еще жальче.

Похоже, ночные походы и работы плохо на меня влияют, потому как я скинула очередной реферат на кота, к счастью, он был не против. А сама пошла спать. У меня ведь впереди еще два дежурства и еще одно в управлении. А ведь еще маячит отработка за тот день, когда я так свински напилась. В общем, прощайте, принципы, здравствуй, теплая подушка.

Наверное, в компенсацию за вчерашнюю ночь было тихо, как никогда. Да, пациентов пришло много, и меня, кстати, снова отправили в приемное, я уже даже привыкла. Но экстренных или сложных случаев, как в психологическом, так и в профессиональном плане, не было. Даже Грант не объявился, но его отсутствие я посчитала хорошим знаком. Все дежурство прошло просто прекрасно, я даже не устала, но буквально за час до его окончания грянул гром.

Освободившись от очередного пациента, я вышла, чтобы отдать его карточку Майлине. Женщина бросала обеспокоенные взгляды в сторону перехода в соседнее крыло.

— Что-то случилось?

Затравленно оглядевшись, женщина наклонилась ко мне:

— Парнишку привели, лет пятнадцати. Бедный, всего в лихорадке трясет. Родители забеспокоились, вот и привели среди ночи.

— И что? — не увидела я пока в ее рассказе ничего необычного.

— Не болезнь это. Печать смерти.

Я вздрогнула. Страшное запрещенное проклятье. Смертельное. Снять его можно только в первые шесть часов. Иначе человек умирает через двое суток, и последние десять часов жизни его преследуют ожившие кошмары и жуткая боль.