– Не строй больших надежд, Лори. Раньше это никогда не работало и вряд ли сработает в этот раз.

– Иногда мне кажется, что ты на это рассчитываешь, потому что, если мама забеременеет, ты будешь в ужасе.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и машину немного повело на соседнюю полосу; им загудели, и Дэн выругался.

– Давай начистоту, – сказал он, стараясь звучать сдержанно, – если все получится, я буду на седьмом небе от счастья, но…

– Но?

– Просто это будет странно, согласись. Будет о-о-о-чень странно.

Она улыбнулась.

– Ты так думаешь, потому что твоей маме такое бы и в голову не пришло?

Дэн невольно рассмеялся. Это правда, его мать не верила во вмешательство в природу: ей нисколько не понравилась бы эта идея.

Лорен сказала:

– Тебя это беспокоит? Ее реакция на то, что наш ребенок будет в животе у бабушки?

– Нет, конечно! – воскликнул Дэн.

Он не мог рассказать ей о самом большом страхе: если Рут забеременеет, она возьмет все под свой контроль, и он перестанет чувствовать себя мужчиной из-за того, что позволил этому случиться. Он знал, что его опасения иррациональны, и вместо этого сказал:

– Зачем мы вообще это обсуждаем? Мы же с самого начала договорились, что шансов на то, что это сработает, практически нет. Просто нужно закрыть гештальт.

– Ты прав, давай сменим тему, – сказала Лорен и ахнула. – Господи, Дэн! Я забыла тебе рассказать!

Он взглянул на нее.

– Что?

– В клинике у мамы потребовали папино согласие, и она его отдала.

– Значит, теперь он в курсе, – сказал Дэн и облегченно вздохнул. – Слава богу. – Он нахмурился. – А как он отреагировал? Он за?

– Понятия не имею, потому что вот в чем дело: в бумагах стояла его подпись, но папа не мог поставить ее сам, потому что мама призналась мне, что до сих пор не сказала ему. Я попросила ее все объяснить, но пришли врачи, а потом у меня это вылетело из головы. – Она обеими руками зажала рот, и ему пришлось напрячься, чтобы услышать ее слова. – Я почти уверена, что она подделала его подпись.

– Шутишь? – Впереди был зеленый светофор, но Дэн притормозил и остановился на перекрестке. Он посмотрел на Лорен, его лицо побледнело. – Это незаконно.

– Я знаю.

Загорелся желтый, потом красный.

– Если она действительно забеременела, весь процесс могут признать недействительным, и что мы тогда будем делать?

– Как я поняла, мама хочет, чтобы мы притворились, что ничего не знаем, – она сказала, что все под контролем и она сама разберется.

– Тем самым делая нас соучастниками мошенничества? – Дэн покачал головой. – Ну спасибо, Рут.

– Нет, наоборот, – сказала Лорен, прищурившись. – Если мы не будем расспрашивать, то ничего не узнаем и не будем виноваты.

Они смотрели друг на друга, размышляя, затем Дэн сказал:

– Твоя мама загнала нас в угол. Вот почему я с самого начала так нервничал из-за того, что она будет нашей суррогатной матерью. – Он потер лицо руками, затем устало посмотрел на Лорен. – Ладно, давай сделаем так. Мы никому не рассказываем о согласии твоего отца. Никогда. Если он узнает, то будет в ярости, и я не хочу, чтобы он думал, что мы в этом участвовали. Так что этого разговора с мамой во время подсадки не было. Согласна?

– Согласна, – ответила Лорен и указала вперед. – Зеленый, поехали.

Дэн отпустил ручной тормоз и нажал на газ. “Теперь у нас целая куча причин надеяться, что беременность не наступит”, – подумал он.

* * *

Выходные Рут провела в постели. Она придумала такие симптомы, которые позволяли лежать в изоляции, но при этом не надо было ограничивать себя в еде.

– Ничего серьезного, – хрипло заверила она Адама, когда он приехал домой из Манчестера и заглянул в спальню, чтобы узнать, как она себя чувствует, и убедиться, что это всего лишь простуда.

Он прищурился.

– Ты несколько недель была сама не своя – то голова болит, то устала, днями не вылезала из постели, то плачешь, то смеешься – а теперь на тебе! Я за тебя беспокоюсь. Позвоню в скорую и, если понадобится, отвезу тебя в больницу.

– Нет-нет, не нужно, – сказала Рут неожиданно ясным и решительным голосом. Она нарочито закашлялась. – Сейчас мне нездоровится, но я уверена, что скоро все пройдет.

– Почему? Ты уже обращалась к врачу?

Она вздохнула и натянула одеяло до макушки. Нужно сохранять спокойствие, не вставать и ни о чем не волноваться. Значит, Адаму рассказать не получится. Да и какой смысл, если вероятность того, что эмбрион не приживется, составляет шестьдесят процентов? Рут тщательно подбирала слова, чтобы избежать откровенной лжи.

– Я не обращалась к врачу, – сказала она и сделала паузу, – по той простой причине, что я не больна.

Формулировка странная, сказано как-то неуклюже – прокурорское чутье Адама заподозрило обман. Он обратился к комку под одеялом.

– Рут, ты что-то от меня скрываешь? Что-то, о чем знает Лорен, а я нет?

– С чего ты взял? – Ей стало не по себе, и она уставилась в темноту. Она несколько раз кашлянула, пытаясь выиграть время. – Почему ты спрашиваешь? – Ее голос срывался и дрожал.

– Потому что мне нужно знать.

– Из-за тебя мне становится хуже.

– Ты говорила, что помогаешь ей. Интересно, может ли быть так, что все наоборот: не она больна, а ты?

Рут выдохнула.

– Я же сказала тебе, все хорошо, – то есть скоро все пройдет. Так что перестань волноваться, ладно?

– Точно?

Она выглянула и прошептала:

– Пожалуйста. Я уже ответила, и мне точно не станет лучше, если я не высплюсь.

* * *

Воскресным утром густой туман прижался к окнам и окутал крыши домов напротив, превратив их в абстрактные монохромные треугольники, которые плавно то появлялись, то исчезали из вида. Рут чувствовала себя оторванной от всего мира. Только телефон периодически нарушал странную тишину. Лорен каждый час писала ей ласковые сообщения с просьбой поделиться новостями. Наконец терпение Рут лопнуло:

Ближе к вечеру она услышала шаги Адама на лестнице. Он вошел в спальню, держа телефон на вытянутой руке.

– Это Алекс. Спрашивает, хочешь ли ты поболтать.

Рут отмахнулась от него и сказала: “Нет”, но он сунул телефон ей в руку.