— Я не знаю. Вика такая дурочка! — растерянноответил Стас. — Уверен, ей просто заморочили голову. Если она вообщевиновата и знала хоть что-нибудь. А скорее всего. Вику убили просто заодно сВоробьевым.

— Почему? Если, например, она узнала, кто такая втораялюбовница Воробьева, то тоже попала в категорию неудобных свидетелей.

— Убито слишком много людей! Слишком много, —говорил Стас, разрывая упаковку сигаретной пачки и отшвыривая ее прямо наТаганова, которого он, кажется, даже не замечал. Создавалось впечатление, чтоон беседует сам с собой. — Что может потянуть за собой столько убийств?

Только потрясающая жестокость или потрясающая трусость.

— Убийца закусил удила. Он идет по трупам к цели,которой, кажется, уже не существует. Чем сильнее его желание остатьсябезнаказанным, тем больше следов он оставляет после себя. Мы его найдем оченьскоро, Стас.

— Надо охранять Настю, — встрепенулся тот. —Послать на улицу Яблочкова людей. — Он схватил Таганова за руку. —Как ты думаешь, Пучков согласится потратиться?

— Конечно, согласится. Ведь Руслан Фадеев жив,по-прежнему кредитоспособен и по-прежнему напуган до смерти.

Появившийся Пучков, словно прочитав их мысли, заявил:

— Я отправил людей охранять Фадеева и Шорохову.

Дело зашло слишком далеко. Мы сидим в глубокой луже, ребята.

Шеф похлопал Стаса по плечу, пробормотал, что он сожалеет, иначал заталкивать его в машину.

— Я сам поведу. Поедем в офис, там решим, что делать.

Показания, протоколы — все это потом, позже. Сейчас надокак-то изловчиться и понять, какая сволочь все это проделывает.

Оповещенная по телефону о случившемся, Вероника Матвеевнасразу же подошла к Стасу со словами сочувствия. Пусть она не любила Вику, Стасаей было чертовски жаль. Только что он пережил измену жены, и вот ее едва неубили!

Вероника Матвеевна, не знавшая иных рецептов поддержаниядуха, поднесла Стасу чашку горячего кофе. Он тут же отхлебнул большой глоток,нимало не заботясь о том, что может обжечься.

— Некогда скорбеть, — прошипел Пучков в лицоТаганову, которого он за локоть притянул к себе. — И Стас нам нужен, каквоздух. Необходимо вывести его из состояния прострации и как-то разозлить, чтоли.

— Ему нужно немного прийти в себя.

— Может, мне нужно было ехать в больницу? — вслухспросил Стас непонятно кого.

— И что ты там будешь делать? — немедленновозразила Вероника Матвеевна. — Сидеть в коридоре и тосковать?

Нет, Стас, гораздо важнее сейчас отыскать убийцу.

— Тогда я поеду к Никите Прохорову, — решилтот. — Перепроверю алиби Светланы. Если в нем есть какой-то изъян, я его найду.

— Флаг тебе в руки, — напутствовал его Таганов.

Стас вышел из офиса, засунул руки в карманы и немногопостоял на тротуаре, собираясь с мыслями. В нем начинала созревать злость,рождая лихорадочную жажду действий. Немедленных и беспощадных.

— Пожалуй, Стасу сегодня не стоит разговаривать слюдьми, — осторожно заметила Вероника Матвеевна после его ухода. — Онналомает дров.

— Бессонов? Никогда, — возразил Пучков. —Наоборот, у него сейчас обострены все инстинкты.

— Кстати, он что-то говорил насчет нового свидетеля.

— Какого это?

— Мальчика-инвалида, который из своего окна наблюдал запреступлением, — неуверенно сказала Вероника Матвеевна. — Вы что,ничего не знаете?

— Абсолютно. Какой еще, к чертям собачьим, мальчик?! Иза каким именно преступлением он наблюдал?

— Стас советовался с Фокиным. Я имею в виду старшегоФокина, психолога. Спрашивал, можно ли верить ребенку, который долгое времямолчал, а потом вдруг начал выдавать подробности давнишней драмы, разыгравшейсяу него на глазах.

— Послушайте, он что, водит нас за нос? —проворчал Пучков. — Он раздобыл какого-то мальчика, а нам ни слова несказал. Разве мы не в одной упряжке? Что это за детские порывы действовать водиночку?

— Я не знаю, — пожала плечами Вероника Матвеевна.

— Ты что-нибудь слышал про мальчика? — обернулсяшеф к Таганову.

— Не-а, — покачал головой тот. — Сейчаспозвоню Стасу на мобильный. Наверное, он просто забыл нам рассказать.

— Забыл он, как же, — Пучков уже сам набирал номерСтаса. — Можно, наконец, понять, что нынешнее дело чревато всяческиминеприятностями? И даже более того…

Ну, вот! — он досадливо отбросил телефоннуютрубку. — Аппарат абонента выключен. Зачем, спрашивается, я трачусь на всюэту хрень? Чтобы вы разъезжали по Москве с выключенными телефонами?

— Когда Стас хочет подумать, он всегда такделает, — робко сказала Вероника Матвеевна.

— Да, но что это за мальчик? — никак не могуспокоиться Пучков. — Впрочем, ладно. Может быть, этот свидетельсовершенно ненадежный.

— Допускаю, что ребенок видел человека с рыжей бородойи в квадратных очках, — подал мысль Таганов.

— Так или иначе, придется ждать, пока Стас включит свойтелефон, — вздохнул Пучков. — А пока займемся делами. Я отправлюсь вбольницу к Фадееву, а ты, Саша, поезжай к жене Воробьева.

— Ей сейчас не до меня, — сказал Таганов. —Понимаете, в каком она состоянии?

— У нас нет возможности проявлять такт! — резкоответил Пучков. — Того и гляди, еще кого-нибудь ухлопают.

Придется работать по жесткой схеме, ничего не попишешь.

* * *

— Алиби! Даже забавно слушать! — Никита Прохоровотправил в рот очередной эклер.

Он был высокий и полный, с приятным домашним лицом,сдобренным двумя ямочками на щеках. Он был медлительным и, когда говорил,плавно двигал руками, словно сам себе дирижировал. Встретил он Стаса весьмадоброжелательно, но потом сыщик его разозлил.

— Моей Светке потребовалось алиби?! — не могуспокоиться Никита.

Стас, под завязку наполненный пирожными, которые он елмеханически и не замечая вкуса, немедленно возразил:

— Это закон жанра. У всех должно быть алиби.

— У всех подозреваемых! — Прохоров поднял палец.

— Каждый, кто знает о фамильном проклятии АнастасииШороховой, автоматически становится подозреваемым.

— Че-пу-ха.

— Тем не менее ваш телевизор в тот вечер не включался,а на следующий день чудесным образом заработал.

— Думаете, это моя жена сломала телевизор? А потом самаже его починила? С какой же целью?

— Чтобы вы не могли точно сказать, во сколько онавернулась домой. По программе передач легко сориентироваться.