У Мими был трогательно-растерянный вид.

«Хорошенькая девушка! Ей-богу, просто чертовски мила!» —подумал Фредди Дейкерс, а вслух сказал:

— Синтия раньше шести не вернется. А я только что изНьюбери. Ну и денек выдался! Отвратительный. Вот я и ушел пораньше. Может,махнем в «Семьдесят два», дернем по коктейлю, а?

Мими кивнула, хотя у нее было сильное подозрение, чтоДейкерс сегодня уже принимал горячительные напитки и ему, пожалуй, стоило бывоздержаться от дальнейшего их употребления.

Сидя в полутемном подвальчике и потягивая мартини, Мимиговорила:

— Как интересно! Я раньше никогда здесь не была. Фреддиснисходительно улыбался. Ему нравились хорошенькие молодые девушки. Не сказать,чтобы они были главным его увлечением, но все же…

— Сногсшибательный случай, правда? — говорил он. — Я про тотобед в Йоркшире. Вот потеха-то — доктора отравили! Понимаете, о чем я? Всенаоборот! Ведь любой доктор сам кого хочешь отравит.

Он громко захохотал над своей шуткой и заказал еще порциюрозового джина.

— Остроумно! — сказала Мими. — Мне даже в голову не пришлотак взглянуть на дело.

— Шутка, — изрек Фредди Дейкерс.

— Вообще-то странно, правда? Стоит нам встретиться, каккто-то умирает.

— Весьма странно. Вы говорите о том старике пасторе, какбишь его? Ну, о том, который дал дуба в доме у Картрайта?

— Да, о мистере Беббингтоне. Вы ведь помните, как онскончался? Совершенно неожиданно! И это очень подозрительно.

— Ч-чертовски п-подозрительно, — проговорил мистер Дейкерс.— Да и вообще паршиво — не успеешь оглянуться, а человек-то уж концы отдал… Тути приходит паршивая такая мыслишка, что скоро, мол, и твоя очередь… Фу, прямодрожь пробирает.

— А раньше вы никогда не встречались с мистеромБеббингтоном? Ну, хоть, например, в Джиллинге?

— Не слышал про такое место. Да если когда-нибудь и виделэтого старикашку, то не припомню. Чего ради мне на него засматриваться? Забавнотолько, что он отправился к праотцам тем же способом, что и старина Стрендж.Вот что странно. А может, его тоже.., того, а?

— Вы думаете?

Дейкерс помотал головой.

— Да нет… Кокнуть пастора? Зачем? Вот доктора — другое дело…

— Да. Доктор — совсем иное дело.

— К-конечно, иное. Само собой. Уж эти доктора… Везде, чертих дери, суют свой нос. — Язык у него начал заплетаться. Он подался вперед. —Нипочем не отстанут. Понимаете?

— Нет.

— Ну, суются в вашу жизнь. Будто им, черт побери, всепозволено. Вот кому надо руки укоротить.

— Что-то в толк не возьму, о чем вы?

— Дорогая моя, я ж вам объясняю. Запрут человека.., и точка.Вот я о чем… Упекут, черт их подери. Пощады от них не жди. Упекут, всего насвете лишат. Как ни проси, хоть в ногах валяйся — ни-ни… Муки адские терпишь, аим все нипочем… Вот вам и доктора. Говорю вам, я их знаю…

Он сморщился, точно от боли. Маленькими, как буравчики,глазками он тревожно вглядывался куда-то в пространство позади Мими.

— Ад, говорю вам, настоящий ад. И они называют это лечением!Считают, что делают доброе дело. Скоты!

— И сэр Бартоломью Стрендж?.. — осторожно начала Мими.

Но он ее перебил:

— Сэр Бартоломью Стрендж! Сэр Бартоломью Лжец! Хотел бы язнать, что творится в его хваленом санатории. Нервные болезни… Это они такговорят. Туда запрут, а обратно — ни-ни. И еще уверяют, будто ты пришел пособственной воле! Как бы не так! Хватают тебя, когда ты в горячке и ничего несоображаешь…

Его била дрожь, рот нервно подергивался.

— Что-то я расклеился, — виновато сказал он. — Совсем расклеился.

Он подозвал официанта и с пьяным упорством стал требовать,чтобы Мими выпила еще стаканчик. Она отказывалась. Тогда он велел подать ещеодну порцию для себя.

— Так-то лучше, — пробормотал он, осушив стакан. — А тонервы совсем расходились. Самое паршивое, когда нервы сдают… Главное — не злитьСинтию… Она не велит мне болтать… — Он начал клевать носом. — Как бы в полициине узнали… А то еще подумают, что это я прикончил старину Стренджа. Э? Вы ведьпонимаете, правда? Кто-то же его прикончил? Один из нас… Смех, да и только… Ктоиз нас? Вот вопрос!

— Может быть, вы догадываетесь кто?

— Почему это вы у меня спрашиваете? Почему это я должендогадываться? — Он злобно и подозрительно сверлил Мими своими буравчиками. —Ничего я не знаю. Говорю вам, не знаю. И не собирался я у него «лечиться». Малоли что Синтия там говорит… Не собирался, и точка. Он что-то затевал… Они сСинтией оба что-то затевали… Но у них не вышло — меня не одурачишь!

Он выпрямился.

— Я еще могу постоять за себя, мисс Литтон Гор.

— Не сомневаюсь. Скажите, не слышали ли вы о некоей миссисде Рашбриджер? Она лечится в санатории сэра Бартоломью.

— Рашбриджер? Рашбриджер… Старина Стрендж что-то говорил… Ачто говорил? Не помню… — Он вздохнул, помотал головой. — Память сдает, вот вчем дело… И кругом недруги… Много недругов… Они, наверное, и сейчас шпионят замной…

Он снова тревожно огляделся. Потом перегнулся через стол кМими и зашептал:

— Что эта чертова кукла делала в моей комнате?

— Какая кукла?

— Ну та, что похожа на кролика. Она еще пьески пишет. Утром,на другой день после того, как он скончался.., я позавтракал, поднимаюсь ксебе, а она крадется из моей комнаты. Увидела меня и шмыг по коридору, на туполовину, где комнаты для прислуги. Странно, правда? Что ей там понадобилось?Что-то искала? И вообще, чего она там вынюхивала? Что ей нужно?

Он снова наклонился к Мими и таинственно прошептал:

— А может, Синтия правду говорит, как вы думаете?

— А что она говорит?

— Говорит, мне померещилось. Говорит, у меня галлюцинации. —Он виновато улыбнулся. — Со мной и правда такое случается. Розовые мыши.., змеии все такое прочее. Но женщины мне еще никогда не мерещились… Нет, я в самомделе ее видел. Очень подозрительная личность. И глаза у нее такие паршивые. Таки пронизывают насквозь.

Капитан Дейкерс откинулся на мягком диване. Казалось, онвот-вот заснет.