— Стало быть, говорил? Интересно, имеет ли ??то отношение кделу?

Сэр Чарлз задумчиво хмурился. Мисс Уиллс молчала.

— Не могли бы вы припомнить еще что-нибудь? О других гостях,например? — заговорил наконец сэр Чарлз.

Ему показалось, что мисс Уиллс немного замялась.

— Нет, — сказала она.

— О миссис Дейкерс? О капитане Дейкерсе? О мисс Сатклифф?Или о мистере Мендерсе?

Сэр Чарлз напряженно вглядывался в лицо мисс Уиллс.

Ресницы ее слегка дрогнули за стеклами пенсне. Впрочем,может быть, ему просто показалось.

— Боюсь, мне нечего больше вам сказать, сэр Чарлз.

— Ну что ж. — Он встал. — Саттертуэйт будет разочарован.

— Весьма сожалею, — чопорно произнесла мисс Уиллс.

— Мне тоже жаль, что напрасно вас обеспокоил. Вероятно, выработали?

— Да, я писала.

— Новую пьесу?

— Да. Сказать по правде, хочу в ней вывести некоторыхучастников Мелфортской трагедии.

— Не боитесь, что вас обвинят в диффамации[28]?

— Нет, сэр Чарлз, люди никогда не узнают себя в литературныхперсонажах, — усмехнулась мисс Уиллс. — Если, конечно, как вы только чтовыразились, беспощадно списываешь их с натуры.

— Стало быть, вы считаете, что все мы завышаем своидостоинства и поэтому не узнаем себя, если портрет написан достаточно грубо иправдиво. Я был трижды прав, мисс Уиллс, назвав вас беспощадной.

В ответ она снова усмехнулась.

— Вам нечего бояться, сэр Чарлз. Как правило, женщины небывают беспощадны к мужчинам. Разве уж в каком-то исключительном случае.Женщины беспощадны только друг к другу.

— Значит, в новой пьесе вы вонзаете аналитический нож вкакую-то несчастную даму? Интересно, в кого же? Кажется, я догадываюсь.Наверное, это Синтия. Представительницы прекрасного пола ее терпеть не могут.

Мисс Уиллс не отвечала. Она только улыбалась своейзагадочной улыбкой.

— Вы свои пьесы пишете или диктуете?

— Пишу, потом отдаю перепечатывать.

— Вам нужен секретарь.

— Может быть. Эта деловитая мисс.., мисс Милрей все еще увас служит?

— Да. Она ездила к матери, в деревню, но теперь уже вернулась.Необычайно деятельная особа.

— Безусловно. Пожалуй, немного слишком.., порывиста.

— Порывиста? Мисс Милрей?

Сэр Чарлз удивленно посмотрел на нее. Никогда, даже в самыхбуйных полетах фантазии, он не мог бы вообразить себе, что мисс Милрей способнана порывы.

— Вот именно. Иногда, — сказала мисс Уиллс. Сэр Чарлз пожалплечами.

— Нет, мисс Милрей не человек, это.., робот. До свидания,мисс Уиллс. Простите, что потревожил вас, и, пожалуйста, не забудьте сообщить вполицию об этой самой штуке.

— О родимом пятне на правом запястье у Эллиса? Нет, незабуду.

— Ну, прощайте. Впрочем, минутку, вы говорите, на правомзапястье? А разве не на левом?

— Я так сказала? Какая глупость, право.

— Так на котором же?

Мисс Уиллс сосредоточенно прищурилась.

— Постойте. Я сидела так, а он… Будьте добры, сэр Чарлз,пожалуйста, возьмите эту медную тарелку и сделайте вид, что подаете мне блюдо совощами. Отсюда, с левой стороны.

Сэр Чарлз взял с полки кованую медную на редкостьбезобразную тарелку и поднес ее мисс Уиллс со словами:

— Капусты, мадам?

— Благодарю. Теперь я совершенно уверена. Левое запястье,как я сначала и говорила. Ужасно глупо, что я перепутала.

— Ну что вы, — возразил сэр Чарлз. — Левое, правое — таклегко перепутать.

И он в третий раз откланялся.

Закрывая дверь, он оглянулся. Мисс Уиллс смотрела не нанего. Она стояла там, где они попрощались, устремив взгляд на огонь. На губах унее играла торжествующая злобная усмешка.

Сэр Чарлз был поражен.

«Она что-то знает, — подумал он. — Готов поклясться, чтознает. Но говорить не хочет… Что же она знает, черт побери?»

В конторе компании «Шпейер и Росс» мистер Саттертуэйтсправился об Оливере Мендерсе и передал свою визитную карточку.

Его немедленно проводили в небольшую комнату, где записьменным столом сидел Оливер.

Молодой человек встал и пожал мистеру Саттертуэйту руку.

— Как мило, что вы нашли время навестить меня, сэр, — сказалон.

Однако за этим вежливым приветствием подразумевалось совсеминое:

«Да, я вынужден перед вами распинаться, никуда не денешься!»

Однако от мистера Саттертуэйта отделаться было не так-топросто. Он уселся, не спеша высморкался и сказал, сверля Оливера взглядомповерх носового платка:

— Знаете новости?

— Вы о финансовых новостях? Да, доллар сегодня…

— Речь не об этом, а об эксгумации в Лумауте. Беббингтон былотравлен. Никотином.

— Ах, это! Да, знаю. Наша неугомонная Мими будет довольна.Она все время твердила, что это убийство.

— А вас это известие совсем не трогает?

— Я не охотник до всяких ужасов. В конце концов, убийство, —он пожал плечами, — это так жестоко и так.., неэстетично.

— Ну, положим, не всегда так уж неэстетично.

— Да? Ну, может быть.

— Зависит от того, кто совершает убийство. Вот вы, например,наверняка не погрешили бы против хорошего вкуса.

— Весьма признателен за столь лестное для меня мнение, —произнес Оливер, по привычке манерно растягивая слова.

— А вот авария, которую вы подстроили, мой юный друг, явнобезвкусна. В полиции, по-моему, разделяют мое мнение.