– О да, конечно, сэр, – ответила Виктория. И добавила: – Мнеочень жаль, что я делаю столько ошибок, когда печатаю.

– Ошибки – это пустяк. Бездушные автоматы нам не нужны. Чтонам нужно, так это молодой задор, щедрость души и широта взглядов.

Виктория постаралась придать себе вид задорный и щедрый.

– Важно, чтобы свою работу вы любили… любили ту цель, ккоторой мы стремимся… чтобы верили в наше светлое будущее. Вы искреннеиспытываете эти чувства, дитя мое?

– Для меня тут столько нового, – пролепетала Виктория. – Ячувствую, что еще не все понимаю.

– Объединиться! Объединиться молодежи всех стран – вотглавная мысль. Вам нравятся наши вечера дружбы и свободных дискуссий?

– О да! – ответила Виктория, с трудом их переносившая.

– Единомыслие вместо разногласий – братство вместо вражды!Медленно, но верно растет единство! Вы это чувствуете? Правда?

Виктории вспомнились постоянная мелкая зависть, вспышкивзаимной антипатии, бесконечные дрязги, обиды, равнодушные извинения. Она простоне знала, как надо ответить. И сказала наугад:

– Иногда бывает трудно с людьми.

– Знаю… знаю, – вздохнул доктор Ратбоун. Его высокийблагородный лоб прорезали недоуменные морщины. – Я слышал, что Майкл Ракуньянударил Айзека Наума и разбил ему губу в кровь?

– Это у них была свободная дискуссия, – объяснила Виктория.

Доктор Ратбоун погрустнел и задумался.

– Терпение и вера, – тихо пробормотал он. – Терпение и вера.

Виктория выразила почтительное согласие и пошла к выходу. Носпохватилась, что оставила у него на столе лист машинописи, и вернулась назад.Взгляд, которым встретил ее доктор Ратбоун, поразил ее. В нем было столькохитрости и подозрительности, ей поневоле подумалось, что – кто его знает? – недержит ли он ее под пристальным наблюдением, и вообще, что он на самом деле оней думает?

Инструкции от Дэйкина Виктория получила очень четкие. Еслией надо будет что-то сообщить, она должна соблюдать некие строгие правиласвязи. Он дал ей старый оранжевый платок, и когда у нее будет готово для негосообщение, то надо пойти с этим платком вроде бы на прогулку к реке неподалекуот пансиона, где она жила вместе со всеми. Она часто прогуливалась там назакате. Вдоль берега примерно с четверть мили шла тропинка, и в одном месте ксамой воде спускалась широкая лестница. Там постоянно причаливали лодки. Изводы торчали причальные столбы, наверху одного из них торчал большой ржавыйгвоздь, и вот на этот гвоздь она должна нацепить лоскутик от оранжевого платка,если ей нужна связь с Дэйкином. Но до сих пор, с горечью думала Виктория, ни вчем этом не было нужды. Она просто сидела в «Масличной ветви» и плохо выполнялаплохо оплачиваемую работу. С Эдвардом виделась редко, потому что он все времягде-то разъезжал по делам доктора Ратбоуна. Сейчас, например, только чтовернулся из Персии. За время его отсутствия у нее состоялась одна краткая и неслишком приятная встреча с Дэйкином. Согласно инструкции она пришла в отель«Тио» и справилась, не оставила ли она там вязаную кофточку. Ей ответили, чтонет, но в эту минуту появился Маркус, повел ее на террасу над рекой, усадил застолик, предложил разные напитки. Тем временем с улицы, шаркая подошвами,поднялся Дэйкин, Маркус пригласил его присоединиться, а вскоре был вызван понеотложным делам; и Виктория с Дэйкином, попивающим лимонад, остались застоликом с глазу на глаз.

Виктория смущенно призналась, что никаких успехов у нее нет.Но Дэйкин благодушно ее успокоил:

– Моя милая, вы ведь даже не знаете, что ищете и есть ли тамвообще что искать. В общих чертах, какое у вас впечатление от «Масличнойветви»?

– Глупость сплошная, и больше ничего, – подумав, сказалаВиктория.

– Глупость – да. Но не обман?

– Даже не знаю, – неуверенно ответила Виктория. – Люди таклегко покупаются на культуру, если я понятно выражаюсь.

– Вы хотите сказать, что в культурных организациях с большимдоверием относятся к людям, чем в благотворительных или финансовых? Это верно.И в культуре, я убежден, работает немало искренних энтузиастов. Но неиспользуется ли «Масличная ветвь» как прикрытие?

– Кажется, там идет замаскированная коммунистическаядеятельность, – без уверенности ответила Виктория. – И Эдвард тоже так думает.Он заставляет меня читать Карла Маркса, и чтобы все видели. Посмотрим, как онибудут реагировать.

Дэйкин кивнул.

– Очень интересно. Ну и как? Реагируют?

– Пока нет.

– А что вы скажете насчет Ратбоуна? Он-то незамаскированный?

– Лично я думаю, что нет…

– Понимаете ли, прежде всего меня заботит именно он, –пояснил Дэйкин. – Видная фигура. Допустим, там у вас и вправду действуюткоммунистические заговорщики. Но студентам и молодым революционерам сложнополучить доступ к президенту. А против бомбометателей на улице будут принятыполицейские меры. Другое дело – Ратбоун. Он принадлежит к высоким сферам,знаменитость, прославленный борец против пороков. Может запросто общаться сожидаемыми важными гостями. Его, наверно, будут приглашать. Мне бы хотелосьпобольше знать о Ратбоуне.

«Да, – подумала Виктория, – корень зла, конечно, вРатбоуне». Когда Эдвард при первой их встрече в Лондоне сказал, что с этойфирмой, куда он поступил работать, «не все в порядке», он, конечно, имел в видусвоего шефа. Наверно, какой-то эпизод, какая-то обмолвка, впоследствии, заднимчислом, вызвали у Эдварда ощущение неблагополучия. По понятиям Виктории, именнотак работает наше сознание. Всякие смутные предчувствия, неясные сомнениявозникают не сами по себе, а имеют реальную причину. Поэтому, если заставитьтеперь Эдварда хорошенько сосредоточиться, перебрать в памяти все, что и какбыло, можно будет еще докопаться до того происшествия или обстоятельства,которое возбудило его подозрения. И то же самое – она сама. Ей тоже надо постаратьсявспомнить, что ее так удивило, когда она вышла на балкон в «Тио» и увиделасидящего на солнышке сэра Руперта Крофтона Ли. Конечно, она не ожидала, что онвместо посольства поселится в отеле «Тио», но это не могло ее так поразить,нет, она что-то увидела, а что?.. Надо будет ей еще и еще повспоминать то утро,и Эдварда надо уговорить, чтобы он припомнил, как начиналось их знакомство сРатбоуном. При первой же возможности, когда они останутся наедине, она ему этовнушит. Но не так-то просто улучить минуту наедине с Эдвардом. Сначала онотпросился в Персию. Теперь, правда, вернулся, но в «Масличной ветви»переговорить по секрету невозможно, там в самую пору было бы повесить на каждойстенке знаменитое предостережение времен минувшей войны: «Les oreilles enemiesvous еcoutent».[92] В армянском доме, куда ее приняли в качестве платнойжилицы, уединиться тоже немыслимо. Ради такого общения, ей-богу, можно было нелететь в Багдад, а оставаться в Лондоне, думала Виктория.