Сегодня Серое море полностью оправдывало свое название, его мышиного цвета гладь не раскрашивало даже задорно смотрящее с неба солнце. Впрочем, день все равно по-зимнему холодный, ветер плеткой режет кожу, а на море хоть волн нет, несколько дней перед этим ужасно штормило. Еще вчера волны, повинуясь воле разгневанного божества, тяжело обрушивались на тусклый песок с высоты человеческого роста и разбегались грязной, будто бездомные кошки, пеной. Сейчас море больше напоминало плохо сделанный старый истоптанный ковер — от узора не осталось и следа, только мрачное гладкое месиво.

Ила посмотрела вдаль и увидела корабль. Интересно, чего ради капитан поставил судно на якорь в столь неудобном месте? Но потом она заметила, что корабль отходит, и помахала ему рукой. Как бы было хорошо уплыть вместе с ним. Жаль, не догнать! Супруга короля Тору вздохнула. Арла ободряюще похлопала ее по плечу. Пришлось вымучить улыбку в ответ.

Почти час шли вдоль берега, пока не добрались до маленького рыбного рынка. Рыбаки продавали здесь свой улов всю зиму, удобнее места было не найти: и от жилья недалеко и от моря. Летом рынок становился больше и распадался на несколько частей, рассредоточенных по берегу, а сейчас в море выходили немногие и все умещались на пятачке, по какой-то необъяснимой причине всегда безветренном. Здесь пахло рыбой, а чуть поодаль располагались пришвартованные лодки.

Ила остановилась полюбоваться представлением: Арла, как обычно, очень придирчиво выбирала рыбу и торговалась с таким искусством, будто она не супруга наследника торейской короны, а обычная прачка из близлежащей деревушки. Поначалу мачеху Дасара жутко раздражало подобное поведение, устраивает цена — покупай, нет — проходи мимо, а потом она поняла, торг для Арлы — это развлечение, сродни илиной любви к музыке. Иллария подошла ближе к прилавку, у которого Арла исполняла свою партию, и торговец, отвесив ей учтивый поклон, лучезарно улыбнулся.

— Прошу прощения, но вижу, госпожа на сносях. Могу я попросить вас об одолжении? — мужчина явно волновался, и Ила улыбнулась ему, давая понять, что она ничего не имеет против разговора о своем положении. Не дожидаясь ответа, торговец продолжил: — Мой сын сегодня спустил на воду новую лодку. У наших предков есть поверье, если первую рыбалку провести вместе с беременной, улов будет хорошим всегда. А у нас в деревне, как назло, ни одной тяжелой нет. Не согласится ли госпожа на морскую прогулку? Мы не останемся в долгу, вы можете выбрать любой товар, платы не нужно.

У Арлы загорелись глаза. Она подмигнула мачехе супруга, мол, соглашайся, но тут рядом возник головорез и властно взял Илу под локоток. Арла поджала губу. Торговец изогнулся в поклоне немыслимой глубины и проблеял.

— Если ваш супруг хочет поехать с вами, мы будем только рады.

Жена Дасара фыркнула что-то нечленораздельное, и головорез покорно поплелся к лодке вместе с Илларией. Женщина лишь усмехнулась, Арла отлично знает, когда надо напомнить, кто в доме хозяин.

Лодкой управляли двое: маленький шустрый сухонький человечек, он все больше возился с сетью и долговязый детина, он занимался рулем и парусом, оба по самый нос укутанные в непонятные лохмотья, который из них сын торговца, не разберешь. Лодка и впрямь была новая, она еще не успела пропитаться морем и пахла сухим деревом и смолой. Головореза и его подопечную усадили рядом на скамье в кормовой части.

Ила с любопытством смотрела по сторонам, а ее спутник становился все мрачнее с каждой минутой. Когда на горизонте снова замаячил корабль, головорез всполошился и не очень вежливо поинтересовался у рыбаков, куда, собственно, они плывут. Шустрый указал ему на место, над которым кружила целая стая чаек, и бугай успокоился. Илларию происходящее забавляло, было что-то смешное в смятении этого, гигантских размеров, мужчины, он по-детски хмурил брови, и на его лице отчетливо просматривалось сожаление об оставленных в доме товарищах. В голове у Илы промелькнуло: сейчас или никогда!

Она стала подсчитывать свои пожитки. Денег в ее кошельке хватит, чтобы эти двое забыли кто они и откуда, а не то чтобы они довезли ее до корабля. Камень на перстне уйдет команде за то, что они пустят женщину на борт и добросят до ближайшего порта за пределами Тору, ну а камней со шпилек и амулета хватит на жизнь, пока она будет дожидаться ответа от брата. Решено, надо действовать.

Ила незаметно достала нож и со всей силы воткнула его головорезу в бок между седьмым и восьмым ребром. Мужчина явно не ожидал от нее подобного, и еще до того как он успел ответить, Ила вынула нож и нанесла второй удар. На сей раз она действовала еще решительнее: воткнув нож в человеческую плоть, она дернула его в сторону, увеличивая и без того неприятную рану. Головорез заревел слоном, готовым к бою за самку, и толкнул подопечную за борт.

Илларии показалось, что она вся сжалась от холода, мгновенно онемели пальцы рук, в уши затекла противная ледяная вода. Она почувствовала, как море сомкнулось над ней, стал глуше солнечный свет, исчезли звуки. Повинуясь давней привычке, она начала работать руками и ногами. В голове крутилась только одна мысль — надо успеть пока одежда не промокла до конца и не стала неподъемной. Женщина вынырнула в момент, когда широкий нож, брошенный шустрым, вошел в горло головореза. Она схватилась за борт лодки одной рукой, а другой резко рванула завязки плаща, он успел вобрать воды и камнем тянул вниз.

Детина подхватил ее под руки, втащил на борт и усадил на скамью. Вода текла с Илы ручьем, а зимний ветер мгновенно покрывал ткань одежды ледяной коркой. Она поискала глазами, чем бы накрыться, но безуспешно. Потом ее осенило и, развязав завязку небрежно накинутого плаща головореза, она взяла себе его плащ. Подумаешь, немного испачкан в крови, мертвому он все равно без надобности. Оставалось хоть чем-то прикрыть голову. Детина снял с себя одну из непонятных тряпок, и, на старушечий манер, повязал на голову Илларии, а потом снова вернулся к рулю. Шустрый широко улыбнулся.

— Я слышал, у жены короля Тору нрав не ласковый, но чтобы до такой степени…

Женщина подняла на него непроницаемый взгляд своих разных глаз.

— С кем имею честь?

Шустрый хмыкнул.

— В этом мире у меня нет имени.

Сестра конунга кивнула. Склонилась над трупом головореза, буднично и спокойно вынула из его могучей шеи нож и, перехватив его удобнее, прикусила губу.

— В моей стране не иметь имени — значит ни иметь ничего. Даже у таракана есть имя.

— А у меня нет, — парировал шустрый.

— Имен нет у мертвецов.

Она снова перехватила нож, и шустрый громко сглотнул. Судя по всему, этой женщине повторить его трюк с вонзающимся в шею ножом — раз плюнуть. Он мысленно проклял себя пару раз за то, что согласился на это дело. Успокаивало одно — у Илларии зуб на зуб не попадал, значит, велик шанс промахнуться. Собеседница ухмыльнулась и собралась было повторить свой вопрос, но тут заговорил детина. Заговорил на языке Краны. От неожиданности Иле пришлось приложить усилия, чтобы понять его.