— Не, это я так про Тольку. Напьется ипойдет куролесить, орет: «Я в доме хозяин! Всем цыц!» Смотрю на него, и смехразбирает. Козел, а не хозяин. И чего с ним живу, а? Пришла бы сегодня домой, вквартирке тихо, спокойно, чисто. Села бы, усталая, у телика, чайку попила. Мнетвой сериал нравится, там Ленинид такой зверь! У-у! А что получилось? Дверьраспахнула… Мама родная! Все вещи разбросаны, сам хозяин пьяный совсем. И ведь,что удивительно, водкой не несет от него. Я все предусмотрела: дома пузырейнет, в кармане у Тольки пустыня…

— Наверное, деньги на обед в рюмочнойпотратил, — вклинилась я в поток жалоб.

— Толька в шаге от квартирыработает, — бойко пояснила Инна, — охранником его пристроила вмагазин, где косметикой торгуют. Там одни девки, никакой выпивки, он домой наобед приходит. И лежит сейчас веселый. Вилка, ты его растряси, а? Мне знатьнадо, где он водяру нашел.

— Приятели угостили.

— У него их нет.

— Собутыльники бывшие пожалели, стаканналили.

— Ой, не смеши! Они ж за каплю удавятся!Да и негде им столкнуться. Может, где дома припрятал? Откуда взял деньги? Нет,я просто с ума сойду…

Мне стало смешно — вспомнился один случай.

Несколько лет назад, когда мы с Олегом еще небыли женаты, Куприн ждал меня во дворе. Дело было зимой, мой милиционер замерз,решил войти в подъезд и, встав у окна, высматривать опаздывающую любимую. Этосейчас Олег черствый и невнимательный, букет цветов он дарит супруге лишь наВосьмое марта, да и то не всегда, чаще всего норовит сделать полезный презент:приносит кастрюлю или сковородку. Хозяйственный — тюльпаны-то завянут, ачугунина останется навечно. Но в момент жениховства Олег вел себя безупречно —в гости без хорошей бутылочки, конфет и каких-нибудь вкусностей не являлся.

Вот и в тот день у него имелся коньячок вкупес шоколадным «Ассорти», лимонами и «Эдамом». Пусть никого не удивляет напиток —мы с Томочкой не любим ни игристое, ни прочие вина. У меня от любого алкоголя,кроме того, что придумали в известной французской провинции, моментальноначинается изжога, а Томуську от «дамских» градусов схватывает мигрень. Но речьсейчас не о наших пристрастиях. В общем, Олег маячил у окна довольно долго,потом увидел меня, открыл форточку и крикнул:

— Стою в подъезде!

Я вздрогнула от неожиданности, поскользнуласьи тут же шлепнулась. Куприн, естественно, ринулся к невесте на помощь. Случисьподобный казус сегодня, Олег бы не пошевелился, спокойно подождал жену у лифта,а потом начал бы ворчать: «Вечно под ноги не смотришь».

Но в качестве жениха Куприн, повторяю, былбезупречен, поэтому кинулся поднимать возлюбленную. Впрочем, дело уже катило ксвадьбе, заявление лежало в ЗАГСе. Олег не потерял головы — он решил не брать ссобой сумку с продуктами. Но ведь оставить в подъезде, на подоконнике, выпивкус закуской невозможно! И мой будущий муж проявил осторожность вкупе скреативностью: мгновенно оценив обстановку, он открыл электрощиток, сунул тудасумку, а потом помчался к терпящей бедствие невесте.

Когда через четверть часа Куприн почти внесменя в подъезд, на подоконнике уютно устроилась троица сильно помятых парней.Между ними стояла пустая бутылка из-под самого дешевого пойла и лежали остаткиколбасы.

— Можешь подождать секундочку? — сневероятной заботливостью спросил Олег.

Я кивнула. Жених прислонил невесту к стене,потом приблизился к щитку, распахнул железные дверцы, и на свет явилиськоньячок вкупе с закуской.

— Пошли домой, дорогая, — заулыбалсяКуприн.

Слов, чтобы описать, какое выражение наползлона лица алкашей, у меня нет. Сначала «юноши младые со взором горящим»оцепенели, а потом, издав вопль, которому легко позавидуют воинственнонастроенные индейцы, рванули вверх по лестнице. Подъезд наполнил стук и густоймат — маргиналы открывали все щитки подряд в поисках припрятанных в них деликатесов.

С тех пор меня никогда не удивляет вопрос,часто звучащий из женских уст: «Ну, где он мог найти выпивку?»

Да везде! Подфартило парню, влез в ящик спожарным краном, а там дастархан… Продолжая причитать, Инна впихнула меня всвою скромную квартирку. Толик сидел у стола, положив голову на скрещенныеруки.

— Эй, козел, — мило обратилась ксупругу жена, — гость у нас, проснись!

— Че ругаешься? — пробубнил Толя,пытаясь выпрямиться и удержать явно слишком тяжелую сейчас голову. —Здорово, Тамарка!

— Я Вилка.

— Один хрен, путаю вас, похожи больно… —Толя икнул и снова рухнул лбом в столешницу.

— Видела? — подбочениласьИнна. — Ваще никакой. А теперь понюхай, чем пахнет?

Я потянула носом воздух и констатировала:

— Не водкой.

— Во!

— И не портвейном.

— Точно.

— Что-то душистое. Коньяк?

— Откуда у него средства? —взвизгнула Инна и бросилась трясти мужа. — Балбес, урод, говори, где ханкувзял? Спер? Имей в виду, посадят, я к тебе не приду, сухарей не принесу,загибайся в камере! Надоел! Долдон!

— Ясное дело, — вдруг почти трезвымголосом ответил Толик, — вы, нонешние бабы, не жены декабристов.

Мне снова стало смешно. Недавно услышала порадио очередную шуточку. «Она поехала за ним в Сибирь и испортила мужу всюкаторгу». Интересно, осужденные за антиправительственное выступление дворянебыли рады увидеть своих супружниц? История отчего-то умалчивает об этом факте.Во всяком случае, в школьных учебниках, из которых я черпала знания, весьмаподробно описано, как нежные дамы страдали в пути, останавливаясь в простыхтрактирах. Лично у школьницы Таракановой тогда возникла масса вопросов:тетеньки не шли пешком, волоча ядро на ноге, их не били, не унижали, неоскорбляли. Дамы совершали путь в карете, мучаясь оттого, что вместо медвежьейполсти их ноги прикрывало ватное одеяло. И потом, они жили в обычных избах,имея при себе горничную и кухарку. Можно ли считать подобные условия ужасными?Рядом любимый муж, в печи горит огонь, есть картошка и помощницы, которыеприносят воду, стирают белье и варят суп. Да подавляющее количество русских бабпосчитало бы такую каторгу невероятной удачей! А что опальным дворянкам былоделать в Петербурге? Их бы никто в гости не позвал, замуж не взял — обществопобоялось бы царского гнева. Так что поездка в Сибирь была для них спасением.

Толик опять икнул, по кухне поплыл аромат.

— Духи! — воскликнула я. —Такие есть у Кристины, название забыла… Он пил парфюм, французский!