Веселье вернулось к Никите.

– Ты вроде ещё мысли не читаешь. Откуда знаешь ответ на свой вопрос.

– Я передумала. – залилась краской Майя.

– Не ломайся.

– Это не важно. Поверь мне – Майя тяжко вздохнула, закатив глаза – ты не хочешь это знать.

Она развернулась и направилась в другой конец в надежде, что он отстанет.

– С чего ты это взяла? – Никита снова преградил ей путь, и она в очередной раз чуть не налетела на него, почти уткнувшись носом в его грудь – Хочу.

У Майи по телу разлилось какое-то тепло, а внутри замурлыкал кот.

– Чего ты зависла? Давай! Колись! – он оценивающе посмотрел на девчонку, размышляя, схлопочет ли он если – давай признавайся, зверушка.

– Я не зверушка! – скрестила руки на груди Майя.

– Я всё ещё жду!

Майя тяжело вздохнула, подняв глаза к потолку. Сейчас или никогда.

– Ты мне нравишься! – выпалила она и заставила себя посмотреть на парня.

Никита заколебался. На секунду Майе показалось, что она увидела в его глазах какое-то тепло, но если оно и было, то сменилось досадой.

– Ух. – потянулся парень правой рукой к волосам и почесал затылок.

– Я же говорила – потупилась, озадаченная таким поворотом событий Майя – Ты не хочешь этого знать – она отвернулась, пытаясь скрыть слёзы пеленой застелившие глаза.

– Постой, ну смотри, ты прикольная. Но… – Он поджал губы. – У меня есть девушка. И… Селесте лучше не знать об этом разговоре, а то тебе плохо будет. – он попытался все обратить в шутку.

Майя вспомнила, как Селеста пыталась натравить на неё церберьеров и содрогнулась. Шутка не удалась.

– Разве вы не расстались?

– А мы… Мы то сходимся, то расстаёмся, то опять сходимся…

Погрязла неловкая пауза.

– Мир? – протянул Никита девочке руку, желая скорее покончить с этой темой.

– Мир! – выдохнула Майя.

Но ей всё ещё нужен был ключ, который Никита хранил при себе. Тот который отпирал дверь в комнату Чудовищ.

– Обнимемся напоследок? – спросила она.

Никита почесал затылок от удивления, но обнял Майю, не заметив, что та стянула из его куртки ключ от тайной комнаты №8, внешним видом напоминающий острый как бритва янтарный клык.

Никита весело подмигнул девочке и унесся в сторону главного холла. Она слышала, как хлопнула входная дверь – Никита покинул Русю.

Майя поплелась в свою комнату, где с размаху плюхнулась на кровать-облако и зарыдала в подушку с новой силой. Настолько опустошенной она себя ещё не чувствовала.

После горя всегда приходит злость. «Прикольная» – прошипела она сквозь зубы. Майе казалось, что на неё повесили ценник.

Однако проблема себя не исчерпала – Майе всё ещё нужно было спасти Сонечку.

Воспользоваться масколикостью – означало признать, что Л’Калинова права. Майя крепко сжала зубы и переступила через свою гордость.

Она собрала все силы в кулак и, заверяя себя, что действует только в пределах научного эксперимента, прошептала имя розоволосой с плотно закрытыми глазами.

О чём могла думать Селеста? О том, как ненавидит Майю? О том, что готова на всё, и действовать любыми способами, только бы вернуться к прежней жизни?

А что она чувствует? Злость? Обиду? Жажду мести?

Майя открыла глаза. Из зеркала на неё пялилась всё та же Майя, со следами глубоких размышлений на лице. Не сработало. Видимо она плохо старалась.

Тут Майя вспомнила о комнате с наградами за вторые места. Каково это? Жить в мавзолеи из плохих воспоминаний. Это губит. Это душит. Это словно кислота проедает насквозь. Вся эта навязанная родителями ненависть к себе за малейшую ошибку.

Майя представила, как часами занимается в пустом танцевальном классе. Как в одиночестве ест, спит, лишь изредка получая от родителей почтовые открытки со всех концов Подземельного мира.

Руки и ноги Майи защипало, по телу побежали колючки, будто кто-то резкими ударами бил по нервам. Всё тело отдало холодом и стало казаться чужим. Майе казалось, что она слышит, как кровь течет по её венам, как пульс бьётся в ушах, чувствует, как растут ногти и волосы и, как мелкие пылинки прилипают к слизистой носа. Она с трудом приподняла веки и отшатнулась в испуге от зеркала. На неё испуганными овечьими глазами пялилась Селеста. Вид у неё был немного потрепанный и растерянный, но в целом это была точная копия Селесты. Только нужно было ещё поработать с королевским высокомерным взглядом и манерой держаться, как императрица, и их бы не различили.

В новом обличии было некомфортно. Её тело то сжималось со всех сторон, словно рубашка на три размера меньше, то раздувалось и распухало. Майя начинала в нем тонуть, будто напялила на себя бабушкину ночнушку.

Времени оставалось не много. Она хоть и терпеть не могла Селесту, но не собиралась её убивать. Майя-Селсета выбежала из Руси, пересекла Авенский туннель, главную площадь, и направилась в деловой центр Око, где располагался высоченный небоскреб, переливающийся сотнями пластинками слюды, в свете подсветки, ГСС. Она без проблем прошла мимо грозного швейцара Штыка циммерман Болтова, пересекла КПП. Все обращались к ней не иначе как «Мисс Л’Норкина». Для конспирации, чтобы не ходить без дела, а делать умный вид Майя-Селеста стащила с журнала столика в холле какую-то книгу, спрятав между страницами клык-ключ от комнаты Чудовищ.

И всё же масколикость была классной способностью. Можно творить, что захочешь, без последствий для себя. В глубине извилин Майи закралась идея: можно даже ограбить банк, и тебе с этого ничего не будет. Конечно, это могло быть только в теории, однако могло же быть. Но чего уж мелочится… Можно было исправить школьные оценки там в Надземном мире. Майя припомнила всех учителей, которые ставили ей плохие отметки. Интересно, а характер подчерка тоже меняется… С каждой секундой ей всё больше и больше нравилось быть масколикой.

Майя поднялась на лифте на 44 этаж, и гордо зашагала по коридору, даже не заметив, как к ней подкрались со спины:

– Сэл? – колени Майи задрожали – это был голос Никиты.

Плата за масколикость

Первой мыслью Майи было развернуться и побежать в неизвестном направлении: куда угодно, лишь бы его не видеть, но… – Я скучал по тебе.

«Он скучал по мне – тепло разлилось по телу Майи. – Стоп! Он же по Селесте скучал.»

Каждая извилина Майи выла и умоляла убежать прочь, но чувства перекрыли всё.

Это было неправильно. Но сама идея, мысль, что в данный конкретный момент Никита её любит не давала ей покоя.

– Что это? – он поднял её руку на уровень лица. Майя и забыла, что в руке крепко сжимала книжку.