парень. — Вот и мать моя, она хоть мораль не читает, а про отца не говори-и-и-т! Не говори-и-ит, хоть ты тресни. И о-о-очччень занята всю дорогу. Ну очччень!

Бисер, с неприязнью глядевший на Петькину отёкшую физию, на его жалкую фигуру с наметившимся уже пузом, услышав эти последние слова, побледнел и шагнул вперёд. Хорошо тренированный и поджарый, он был на добрых полголовы ниже высокого рыжего архаровца. Тем не менее он легко поднял парня за лямки затрещавшего комбинезона и хорошенько встряхнул как нашкодившего кутёнка.

— Слушай, ты, молодой бегемот! Побаловались и хватит. Кончай Ваньку валять. Катя для тебя с этой минуты и навсегда будет не «мать» а «мама»! Пить и курить всякую дрянь бросишь прямо сейчас! Квартиру отдраишь как палубу завтра, и не за деньги, а сам! Быстро в душ и поменяй тряпки, начинается отделка щенка под капитана!

Кирилл ещё раз для острастки тряхнул Петьку так, что у того застучали зубы, и отчеканил:

— Ты — понял — меня — или — ударить — тебя?

Рыжий, потерявший былую наглость, слегка протрезвел, с трудом принял вертикальное положение и послушно направился в ванную, затравленно озираясь и причитая:

— Как ударить? Вот принесло на мою голову — бандит какой-то. За что ударить? Что я вам сделал?

— Да ты невежда, браток, — усмехнулся «бандит», — «Мастера и Маргариту», даже не читал. Это цитата.

Пока в ванной шумела вода, Бисер наскоро набрасывал план компании. Подопечный сопел, тихонько повизгивал, стонал, чертыхался и экзекутор в конце концов под эту музыку слегка оттаял.

— Петя, ты завтракал? — крикнул он, перекрывая шум воды.

— Вчера… Нет, позавчера точно сосиски ел, — донеслось до него из ванны.

— Ну вылезай. Сейчас на воздухе где-нибудь перекусим. Давай выходи. Я Петек не ем. Я больше как-то по шашлыкам.

Шпингалет звякнул и «рыжий телок» материализовался на пороге, смущённо хлопая длинными густыми ресницами. На нём была белая с синим майка с вполне пристойными голубыми джинсами. Спутанные рыжие кудри, старательно расчёсанные и приглаженные вместе с курносым носом делали его похожим на пастушка, а серые глаза смотрели с непонятным воодушевлением.

— Кирилл Игнатьевич! — начал он.

— Смотри ты, имя запомнил! Я думал, ты пьян вдребадан, или ещё похуже… Обкурился до одури, — поднял брови его собеседник.

— Я и был в этот — вдребадан! А просто я знаю. Я если раз человека увижу, то навсегда.

— Петя, побойся бога, ты чего это, голубь? Я тебя совсем тихонько тряхнул. Что ты там знаешь и почему?

— Кирилл Игнатьевич, Вы только скажите, Вы Стеклярус? Я Вас у мамы на фотографии видел, на выпускной и раньше ещё. Только Вы тогда чёрный были. Ну а глаза.

— Глаза не поседели? — подначил его Бисер.

— Вот Вы смеётесь, а я когда маленький был, любил мамины альбомы рассматривать. Мама всегда на работе, а бабушка лампу зажжёт.

— Зелёную?

— Ну да, а откуда. Ох, верно! Так бабушка Лера мне всех всегда показывала: «это, говорит, мама.» А я: «Такая маленькая» — «А вот уже побольше!» Ну и всех ваших других: и тётю Лиду, и дядю Диму, и тётю Сашу. Вы часто рядом с мамой стояли. Так Буся — это моя бабушка Лера, — он залился радостным смехом, и недавно противная моська сделалась вдруг совсем беззащитной, Буся говорит: «это Кира.» А я давай смеяться, вот как сейчас. Это же мальчик, Буся. Мальчиков нельзя — Кирой. Ну а она. — мальчишка как-то постепенно увял.

— Верно, разъяснила, что Кира это просто Кирилл? — серьёзно спросил взрослый.

— Кирилл Стеклярус, — сказал «телок».

Глава 23

Бисер, сразу решивший из гадюшника парня забрать, за рулём был задумчив. Всё пока шло по плану. Красная тарахтелка произвела впечатление. Петя угнездился в салоне. Он как малый ребёнок, попросив позволения, стал нажимать на кнопки, включая все, что можно, а следом тоже стих.

Парень украдкой посматривал на взрослого дядю, «этого Стекляруса», внезапно ворвавшегося в его непутёвую жизнь. Разглядывал его твидовый пиджак хорошего покроя, спортивную рубашку жемчужно-серого цвета с матовыми пуговками, плоский чемоданчик с красивым тиснением на заднем сидении, всю эту бархатистую внутренность заморской машины. Их было немало у родителей сокурсников, у многих на старших курсах появились свои. У них с мамой не было даже Жигуленка.

Первым прервал молчание Кирилл:

— Петь, я когда к тебе ехал, одну террасу приметил. Сейчас прибудем. Солнышко светит, народу немного, пойдём-поедим, авось не отравят!

Выйдя из машины, Кирилл краем глаза заметил, как рядом невдалеке остановились тойота и джип. Из них высыпалась группа по-летнему одетых ребят и, весело переговариваясь, устремилась к выбранному им ресторану. К тойоте минуту спустя подрулил голубой Москвичонок и прилепился прямо под знаком «стоянка запрещена».

— Чёрт знает как ездят. И что это за чудак на букву «м»? Денег у него лишних быть не должно при эдакой развалюхе. Да ещё идиотская лапа на заднем стекле качается слева направо, б-р-р-р-р-р! — пожал плечами он и направился через террасу наискосок к столику в дальнем углу. Петька послушно чапал следом. Не успели они усесться, как упитанный кавказец подлетел к вновь прибывшим и вручил им меню. Его добродушная усатая физиономия блестела на солнце и лучилась улыбкой.

— Здравствуйте, чтобы вы нам порекомендовали? — оживился изрядно проголодавшийся «пастырь», как стал называть себя Кирилл, приступивший к своим обязанностям «вытащить из дерьма» — Я очень грузинскую кухню люблю, раньше часто по работе в Тбилиси бывал. А тут недавно на Новом Арбате в «Сулико» зашёл. Понадеялся…, и я вам так скажу. Поесть — поел. Но! Не то.

— Что Вы гаварице! Нэ может биц! Батоно, будэм знакомы. А — Акакий Алхазашвили, это мой рэсторан.

— Очень приятно, дорогой Акакий, меня зовут Кирилл — вежливо привстал Бисер и протянул руку собеседнику.

— Слушайтэ, батоно Кирилл, хАтите рыскнуть? Я сэйчас вам и сыну вашему сам закажу. На свой вкус закажу! Сам вино выберу! Гоги, бэги сюда, сорванэц!

Глазастый парнишка лет четырнадцати поспешил к их столику и вопросительно уставился на Акакия.

— Глядытэ, а это мой! — хозяин обнял мальчика за плечи, — Гоги, знаэшь где вино дяди Самвэла стоит?

— Подождите, пожалуйста, уважаемый Акакий, я не могу, к сожалению. Я за рулём, — стараясь не глядеть на Петьку, отказался Кирилл. — Эх, как вспомню: тетра, твиши, псоу, мукузани, кахетинское, ркацители звучит, как музыка!

— Батоно Кирилл, Вы знаете грузынскый язык?

— Нет, но вот названия блюд…

— А что, напрымэр?

— Смотрите: чихирма, харчо, мчади, долма, лобио, сациви, мамалыга, санахи…

— Ай, маладэц! Хаш, хачапури, чурчхела, сулугуни, надуги, мужужи, татаряхны!

Мужчины смеялись и хлопали друг друга по плечам. Петя, про