Ника, Анина соседка, была в данный момент на занятиях. Аня почти совсем поправилась, ей уже разрешали вставать и тихонько, осторожно передвигаться по комнате. Похудевшая, все еще слабая, с короткими черными волосами, она вызывала теперь какое-то странное чувство - почему-то хотелось обнять ее, посадить на колени и не отпускать никуда, чтобы эта глупая человечка не вляпалась в очередную дерьмовую историю...

«Старею, что ли?» - угрюмо подумал Принц. Танец у шеста и занятия стрельбой с Аней говорили об обратном. А сейчас, перед дверью в комнату человечки, сердце наполняла какая-то отеческая теплота по отношению к своему чаду: «Что же вы за раса такая - Люди?»

Натан прислушался: из-за двери доносился тихий голос Ани, пытающейся снова петь. Чуткое ухо эльфа уловило слова:

В конце тоннеля яркий свет

Слепой звезды,

Подошвы на сухой листве

Оставят следы...

Еще под кожей бьется пульс,

И надо жить...

Я больше, может, не вернусь,

А может, я с тобой останусь.

Останусь пеплом на губах,

Останусь пламенем в глазах,

В твоих руках - дыханьем ветра;

Останусь снегом на щеке,

Останусь светом вдалеке,

Я для тебя останусь светом...

Натан»ниэль провел ладонью по лицу, снимая напряжение последних дней: «Для кого же ты поешь в этот раз, человечка?»

... В конце тоннеля яркий свет,

И я иду,

Иду по выжженной траве,

По тонкому льду.

Не плачь, я боли не боюсь,

Ее там нет.

Я больше, может, не вернусь,

А может... я с тобой останусь.

Останусь пеплом на губах,

Останусь пламенем в глазах,

В твоих руках дыханьем ветра...

Останусь снегом на щеке,

Останусь светом вдалеке,

Я для тебя останусь светом.

Натан тихонько отворил дверь. Анхелика стояла у окна, с отсутствующим взглядом, направленным куда-то глубоко в себя. Из-под слипшихся ресниц девушки катились хрустальные капли слез, но она их будто и не замечала.

На столе лежал лист бумаги, сплошь покрытый угольным рисунком. Эльф тихо подошел - одного взгляда стало достаточно, чтобы понять - ничего еще не кончилось, она так и не сделала выбор - слишком хороши были прорисованы выразительные лица Азалекса и Сандриэля, которыми был испещрен весь лист.

... Останусь пеплом на губах,

Останусь пламенем в глазах,

В твоих руках дыханьем ветра;

Останусь снегом на щеке,

Останусь светом вдалеке,

Я для тебя останусь светом...

Аня

Странно было ощущать себя родившейся заново... и как-то странно родившейся - словно каждую клетку моего организма, вместе со всеми чувствами, эмоциями и желаниями просеяли через мелкое сито и слепили заново.

Голова слегка кружилась и яркий свет бил по глазам. Мне приснился страшный какой-то сюрреалистический сон, будто я умерла и бродила где-то в неизвестных мне местах, только мне все не давали уйти туда, куда меня тянуло. Я не хотела возвращаться назад, хотя там и мелькали какие-то радужные картинки. Я помнила, что позади осталась боль...

Много-много боли... Сначала обжегшей своей, показавшейся мне ледяной мощью, а потом уже сжигающей меня настоящим жарким пламенем и изнутри, и снаружи.

Впереди не было безоблачного горизонта, наоборот, все было затянуто полупрозрачным серым маревом, но мне казалось, что стоит только дойти до края, потрогать эту пелену руками, как она порвется - и вот тогда и воссияет первозданная чистота, и я ясно увижу свой путь, свою цель в жизни. Мне не к кому возвращаться назад, там все перегорело и осыпалось пеплом.

Я - не сказочная Птица-Феникс, чтобы, возродившись, суметь собрать по осколочкам, по крупиночкам частички своих чувств...

Я помню рев пламени и чей-то страшный крик, я помню, как оказалась перед Вратами, охраняемыми большими черными кошками. Они просто сидели, как каменные истуканы, но лишь до тех пор, пока я смело не решила пройти сквозь эти Врата. Они тут же ожили и кинулись ко мне. Я испугалась, рванула вперед, надеясь проскочить, я уже переступила порог, почувствовав, как меня охватывает нежное ласковое облачко, обволакивая теплом, но одна из них просто схватила меня за шкирку, как своего котенка, и вытянула назад. Она меня даже не поцарапала, но мне вдруг стало очень больно и холодно... Я вырывалась и плакала, но кошка упрямо держала меня, а вторая тыкалась в меня мордой и все пыталась облизать с головы до ног...

А потом появилась красивая женщина, она была по сравнению со мной и своими кисками (которые тоже были ростом с меня) просто огромной. Наверное, какая-то Кошачья Богиня... Она мне очень напоминала кого-то, но я так и не смогла вспомнить, кого...

- Ну вот и пригодился подарок, - грустно улыбнулась «Богиня», сделав какой-то неуловимый жест, отчего «играющие» со мной киски отошли в сторону. - Ты не пройдешь туда, - кивнула она на Врата. - По крайней мере, не сегодня...

Я чуть было не обиделась - я уже успела почувствовать, что там хорошо - так не честно! Но «Богиня» и не думала спрашивать моего мнения. Она подозвала одну из кошек и, прижавшись лбом к ее лбу, что-то шепнула, а потом погладила по глянцевой шерсти и поднялась. Кошка же подошла к Вратам, оглянулась и вдруг прыгнула через порог, растаяв прямо у нас на глазах, словно растворилась в том пространстве, что виднелось сквозь открытые створки...

- Все, уходи... Тебя зовут... Ты еще нужна там...

Кому я нужна? Кто меня ждет?

Я не успела додумать, как снова почувствовала, что мое тело просто плавится от нестерпимой боли, а потом увидела перекошенные в страхе лица... Я не хочу больше видеть эти лица, я ненавижу, я не хочу, чтобы меня делили, мне от этого больно... слишком больно, и уже не морально, а, по-настоящему, физически... И эта боль не беспредельна... Я хочу покоя...

А потом было скитание по серой воде, по черно-белому миру бескрайнего моря или океана, не знаю... Ни берегов, ни островков суши... Только ровные ряды квадратных колон, уходившие вдаль, и серое марево... Зато здесь нет боли, нет желаний, нет ни радости, ни печали... идеальное место... и тишина... не слышно ни плеска волн, ни дуновения ветра, словно уши заложены ватой...

Только я поудивлялась подобной природной аномалии, как и здесь меня настиг знакомый голос... То, что я хорошо знала сам этот мужской голос - было для меня очевидно, только я не помнила, кому он принадлежал...

Голос просил меня вернуться, но я возражала, требуя, чтобы мне озвучили все причины, по которым я должна это сделать... Мне здесь хорошо. Не то что бы нравилось, но было спокойно... А