– И слава Богу. Хорошо, если это и в самом деле развлечетего, – сказал Альфред совершенно серьезно. – Несчастный старик – из-за своейноги он теперь инвалид... И это после той бурной жизни, полной приключений,которую он вел раньше.

– После той бурной жизни, полной приключений, которую он велраньше, – медленно повторила Лидия.

Пауза, сделанная ею перед словами «бурной и полнойприключений», придала всему предложению особый, скрытый смысл.

Альфред, кажется, почувствовал это, потому что покраснел исконфузился.

Вдруг она вышла из себя:

– И как только у него появился такой сын, как ты?! Не могупонять! Вы же как два разных полюса, и при этом его влияние на тебя так велико,ты так его почитаешь!

Теперь и Альфред рассердился всерьез.

– Ты зашла слишком далеко, Лидия. Ничего нет неестественногов том, что сын любит своего отца. Неестественно было бы, если бы он его нелюбил.

– В таком случае большинство членов этой семьи ведут себянеестественно, – медленно проговорила Лидия. – Извини, я задела твои чувства. Яне хотела этого, Альфред, пожалуйста, поверь мне. Я просто удивляюсь твоей...твоей верности. Верность – это такая редкость в наши дни. Считай, что я просторевную. Ведь говорят же, что женщины всегда ревнуют мужей к свекровям. Почемубы не ревновать к свекру?

Он нежно обнял ее.

– Твой язык всегда тебя выручит, дорогая. Видит Бог, у тебянет никаких поводов для ревности.

Она быстро поцеловала его в мочку уха, как бы просяпрощения. Это был очень нежный поцелуй.

– Знаю, Альфред. Мне все-таки кажется, что я никогда неревновала бы тебя к твоей матери. Жаль, что я ее не знала.

Он вздохнул:

– Она была несчастным человеком. Жена удивленно посмотрелана него:

– Вот как? Ты, оказывается, считал ее несчастной? Странно.

– Сколько я ее помню, она всегда болела, – сказал он,погрузившись в воспоминания. – Она много плакала...

Альфред покачал головой:

– Нет, мужества у нее не было.

Она продолжала смотреть на него изумленно и тихопробормотала еще раз:

– Странно.

Когда он вопросительно глянул на нее, она сменила тему:

– Раз нам все равно не узнать, кто эти наши таинственныегости, пойду-ка я в сад и закончу свою работу.

– На улице очень холодно, дорогая. Ветер просто ледяной.

– Я тепло оденусь.

Альфред посмотрел ей вслед. Какое-то время он стоялнеподвижно, погруженный в глубокие размышления, а затем подошел к большомуокну. Вдоль всей боковой стены дома тянулась терраса. Одну-две минуты спустяпоявилась Лидия, одетая в толстое шерстяное пальто, с неглубокой корзинкой вруках, и стала что-то делать у небольшой квадратной ямки. Муж мгновениенаблюдал за ней. Затем тоже вышел из комнаты, взял пальто и прошел черезбоковую дверь на террасу. Пробираясь к Лидии, он миновал многочисленныеобложенные камнем углубления в земле – миниатюрные садики, которые все былиделом искусных рук жены. Один из этих садиков представлял собой пейзаж пустыни:желтый песок, небольшая пальмовая рощица, караван верблюдов с двумя крошечнымипогонщиками-арабами. Из пластилина была вылеплена туземная хижина. За нимследовал итальянский садик с террасами и искусно возведенными цветочнымигрядками, на которых красовались великолепные цветы из сургуча. Следующиймаленький сад изображал полярный пейзаж с кусками зеленого стекла вместоайсбергов и стайками пингвинов. Был здесь и японский садик, маленькие, кривыедеревца стояли в нем рядами. Куски стекла изображали пруды, через которые былиперекинуты мостики, тоже сделанные Лидией из пластилина. Альфред посмотрел нанее. Она положила голубую бумагу в небольшую ямку и покрыла ее стеклом. Вокругвысились скалы. Сейчас она как раз рассыпала крупную гальку, чтобы сделать изнее берег. Между большими камнями располагалось несколько кактусов.

– Да. Именно так я себе это и представляла, именно так, –бормотала Лидия себе под нос.

– И что же представляет твое новое произведение искусства? –спросил Альфред.

Она испугалась, потому что не слышала, как он подошел.

– Это Мертвое море, Альфред. Тебе нравится?

– А тебе не кажется, что ты сделала его чересчур пустынным?По-моему, можно было бы посадить вокруг побольше растительности.

Она покачала головой:

– Нет, именно таким я себе представляю Мертвое море... Насамом деле мертвым, понимаешь...

На террасе раздались шаги. Пожилой седовласый дворецкийподошел к ним, почтительно склонившись.

– Звонит миссис Ли, жена мистера Джорджа, мадам. Онаспрашивает: хорошо ли будет, если она и мистер Джордж приедут поездом на 5.20?

– Скажи ей, что это нас вполне устраивает. Дворецкий ушел.Лидия проводила его чуть ли не влюбленным взглядом.

– Славный старый Трессильян. Не знаю, чтобы мы без негоделали.

– Да, – согласился Альфред. – Это человек еще старой школы.Он у нас в доме уже сорок лет, и мне кажется, что он любит нас всех, каждогопо-своему.

Лидия кивнула:

– Я думаю, он даже солжет под присягой, если речь пойдет отом, чтобы защитить кого-то из семьи.

– Он это сделал бы, – сказал Альфред тихо. – Думаю, ондействительно на это способен.

Лидия подровняла свой берег из камешков и проговорила:

– Ну, вот и готово.

– Готово? К чему? – спросил Альфред настороженно.

– К Рождеству, дурачок, – засмеялась она. – К нашему полномусамых добрых чувств семейному празднику.

Дейвид прочитал письмо. После этого он скомкал бумагу ивыбросил ее. Затем снова поднял, тщательно разгладил и внимательно прочитал ещераз.

Его жена Хильда молча взирала на него. Она заметила, как унего на виске задергался мускул (может быть, это был нерв?), как слабозадрожали его длинные выразительные руки и как все тело напряглось отвозбуждения. Когда он убрал со лба прядь светлых волос и посмотрел на нее, онабыла спокойна и готова ко всему.

– Хильда, что нам делать?

Хильда долго молчала, прежде чем ответить. Она услышала вего словах просьбу о помощи, и знала, насколько зависим от нее был Дейвид, –всегда, со дня их свадьбы, знала, что могла оказать особое влияние на егоокончательные намерения. Но именно поэтому она не торопилась высказывать своерешающее мнение.