Старик перебил его:

– Безопасность! Безопасность! Ты всегда и повсюду ищешь впервую очередь безопасность, Альфред! Это никогда не было в моих правилах.Девочка – моя внучка! Единственная из внуков на всю семью! Мне совершеннонаплевать, кто был ее отец и чем он занимался! Она – моя плоть и кровь! И онабудет жить здесь, в моем доме.

– Она будет жить здесь? – обескураженно спросила Лидия.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– У тебя есть какие-то возражения?

Она покачала головой и сказала с улыбкой:

– Какие у меня могут быть возражения, если ты приглашаешь еев собственный дом? Нет, я думаю только о ней. Будет ли она счастлива здесь?

Старый Симеон выпрямился в кресле.

– У нее ни гроша за душой. Следовательно, она должна бытьмне благодарна!

Лидия пожала плечами.

– Надеюсь, – Симеон вновь повернулся к сыну, – это будетвеликий рождественский праздник! Все мои дети соберутся вокруг меня – все! Асейчас, Альфред, угадай, кто второй гость?

Альфред растерянно посмотрел на него.

– Господи, мальчик мой! Все мои дети, я сказал, неужто непонимаешь? Гарри – конечно же, твой брат Гарри!

Альфред побагровел.

– Гарри! Не может быть! – заикаясь, пробормотал он. – Мы...думали, что он умер.

– О, нет! Он жив!

– И ты разрешил ему приехать!? После всего того, что он...

– Блудный сын, да? Вот именно! Откормленный телец! Вот чтотребуется. Нам надо заколоть откормленного тельца в его честь, Альфред. Мыдолжны принять его от всей души!

– Он гнусно обошелся с нами, он опозорил нас! Он...

– Можешь не перечислять мне его злодеяния. Я чувствую, этобудет большой список. Но ты же знаешь, что Рождество – это праздник прощения, апотому мы зовем всех блудных к себе в дом, раскрывая им объятья.

Альфред поднялся.

– Довольно шокирующие известия, – пробормотал он. – Я даже ипомыслить не мог, что Гарри когда-нибудь вернется сюда.

Симеон подался вперед в кресле.

– Ты не мог выносить Гарри, не правда ли? – спросил онмягко. – После всего, что тот устроил тебе... – Симеон засмеялся: – Ну, чтобыло, то прошло. Разве не таков смысл рождественского послания, Лидия?

Лидия тоже побледнела. Она сказала сухо:

– Кажется, ты в этом году много размышлял о Рождестве ирождественском послании.

– Я хочу собрать всю свою семью на старости лет!

Альфред бросился вон из комнаты. Лидия еще колебалась,последовать за ним или нет. Симеон кивнул на дверь:

– Он разволновался. Он и Гарри никогда не выносили другдруга. Гарри всегда высмеивал Альфреда. Называл его «Господин Медленно, НоВерно».

Лидия открыла было рот, но, увидев хищное выражение нанапряженном лице старика, промолчала. Ее самообладание явно рассердило его.Почувствовав свое превосходство, она с иронией сказала:

– Как заяц и ежик из сказки!... А ведь соревнования по бегувыигрывает ежик!

– Не всегда, – хихикнул старик. – Не всегда, милая мояЛидия.

Она улыбнулась:

– Прости, но я пойду за Альфредом. Волнения плохо отражаютсяна его здоровье.

Симеон снова хохотнул:

– Да, бедняга Альфред не любит ни сюрпризов, ни перемен. Онвсегда был скучнейшим человеком!

– Альфред так предан тебе!

– И тебе это кажется странным, не правда ли?

– Иногда, – медленно проговорила Лидия, – мне действительноэто кажется странным.

С этими словами она вышла из комнаты. Симеон Ли посмотрел ейвслед. Он, казалось, был необычайно доволен.

– Это и будет главное развлечение! – сказал он. – Да,главное развлечение! Чувствую, мне понравится это Рождество!

Он с трудом поднялся из своего кресла и заковылял покомнате, опираясь на трость. Перед большим сейфом в углу остановился и сталвертеть замок с шифром. Дверь открылась. Дрожащими руками он вытащил на светбожий замшевый мешочек, открыл его и стал пересыпать из ладони в ладоньмножество нешлифованных алмазов.

– Вот вы где, мои прекрасные! Вы совсем не изменились, моистарые друзья!... Да, это было счастливое времечко... счастливое времечко...Никто не будет вас шлифовать и резать, друзья мои! Вы не будете висеть наженских шеях, унизывать их пальцы или торчать у них в ушах. Вы принадлежитемне! Мои старые друзья! Мы знаем друг о друге много всякого, вы и я. Вы можетесказать, что я стар и болен... но я протяну еще долго! В старой собаке ещемного жизни! И меня ждет еще немало радостей в этой жизни! Еще порадуемся...

Трессильян шел ко входной двери. Кто-то звонил до неприличиянастойчиво. Как раз сейчас, пока он шел по коридору, снова раздалисьпронзительные звонки.

Трессильян рассердился. Так нетерпеливо, невежливо звонить удверей его господина не позволено никому! Это, наверное, еще одна группарождественских певцов, которые пришли за данью. Ну, он им сейчас выскажет!

Сквозь матовое стекло в дверях он увидел силуэт – высокиймужчина в мягкой шляпе с отвисшими полями. Он открыл дверь. Ну точно, как он идумал: безвкусно одетый эксцентричного вида незнакомец – ужасно вызывающийкостюм! – по всему видно, навязчивый побирушка-нищий.

– Гром и молния! Да ведь это же Трессильян! – воскликнулнезнакомец. – Как дела, старикан?

Трессильян уставился на него, даже затаил дыхание отнеожиданности, присмотрелся внимательнее. Эта резко очерченная надменная линиящек и подбородка, тонкий нос, веселые глаза...

– Мистер Гарри... – выдохнул он. Гарри Ли засмеялся:

– Я вас напугал, похоже? Почему? Ведь меня здесь ждут, или,может, нет?

– Как же, сэр! Ждут, конечно, сэр.

– Ну так почему же тогда такое удивление?

Гарри Ли отошел на несколько шагов и стал оглядывать дом –солидное, но малоэстетичное строение из кирпича.

– Все такая же страшная развалина, – сказал он, – но все ещестоит, и это – главное. Как здоровье моего отца?