Плот мягко ткнулся в дно, прочно сев на мель. Мазур встал,отряхивая ладони, вразвалочку прошел на нос, остановился. На тренировочныхштанах не было карманов, иначе он с превеликим удовольствием сунул бы руки вкарманы. Но позу он и без того принял самую небрежную, чисто подсознательно –как и положено флотскому при встрече с сухопутными. Особенно если сухопутныйпомладше чином: на полевых, без просветов, погонах офицера (остальные двоеоказались рядовыми) тускло зеленели четыре звездочки.

С минуту стояло молчание. Здоровенные сытые солдатикиоткровенно таращились на Ольгу, а ихний главный разглядывал Мазура со скучающимвидом, испокон веков отличавшим бывалого служаку, привыкшего скрупулезно, нобез всякого энтузиазма исполнять разнообразнейшие приказы. На воротнике у него– и у обоих солдат – Мазур сразу разглядел эмблемы частей противохимическойзащиты. И отнюдь не обрадовался такому открытию: сплошь и рядом эти эмблемкивсплывают там, где имеют место всякие военные тайны и прочие хитрые секреты...А любой, кто прослужил достаточно, инстинктивно начинает сторониться мест,связанных с военными тайнами. Особенно, когда своих хватает, когда подписок онеразглашении на тебе висит, как блох на барбоске...

– Керосином разодолжить не могу, ребята, – прервалнаконец затянувшуюся паузу Мазур. – Без мотора иду...

– Откуда? – с неприкрытой, брезгливой скукой спросилкапитан. Их разделяло метров десять воды и плотного песка.

– Из Курумана.

– И куда?

– До Игарки.

Капитан чуть приподнял брови:

– А зачем?

– Да просто так, – сказал Мазур совершеннонепринужденно.

Он согласно документам был человеком штатским. А потомумог себе позволить самое вольное обращение с военными.

Капитан, отбросив подальше за спину короткий автомат,прошагал по воде, запрыгнул на плот и прошелся вдоль борта, озираясь все так жескучающе, словно с утра до вечера только и делал, что осматривал самыенестандартные суда. Мазур мгновенно опознал автоматы, какими были вооружены всетрое – «Кипарис» с удлиненным магазином на тридцать патронов. Значит,специальное подразделение. Спецподразделение химвойск – сей термин допускаетсамые разные толкования, и все они, как правило, серьезнее некуда. Вряд листанут останавливать любопытства ради – или оттого, что у них кончилось курево.Черт, но в штабе ни о каких засекреченных точках и разговора не было! Это ещене значит, правда, что не было самих точек...

– Это – что? – капитан ткнул пальцем в сторонуукрепленного на носу плота черного ящичка. Ящичек светился зеленым экраном,помигивал лампочками и выглядел довольно внушительно.

– Это сонар, – сказал Мазур. – Японский. – И,увидев на лицах ожидавшееся недоумение, пояснил без всякой спешки: – Измеряетглубину. Даже рыбу показывает.

– А больше он ничего не измеряет? – подозрительнонасупился «химик».

– Да ладно тебе, капитан, – миролюбиво сказалМазур. – Самая безобидная штучка, за бугром его каждый порядочный рыбакпокупает...

– А вы что, из-за бугра?

– Да нет, местные, – сказал Мазур. – Слушай, в чемдело?

– С л у ш а й т е, –без выражения поправил капитан.

А ты с гонором, подумал Мазур. И пожал плечами:

– Послушайте, капитан, а в чем, собственно, дело?

– Документы покажите, гражданин, – чуть сварливо бросилкапитан. – Плаваете тут с... безобидными штучками, а потом еще вопросызадаете...

«Мать твою за ногу, да что у вас тут спрятано?!» – мысленновоззвал Мазур, извлекая из ящика упрятанные в непромокаемый футляр документы.Вообще-то понять их можно, возле шибко секретного городка Шантарск-37 не такдавно сцапали янкеса, нахально производившего геодезическую съемку с помощьювесьма компактных и суперсовременных приборчиков...

За свои бумаги он ничуть не беспокоился – липа былагосударственной работы, собственно, и не липа даже, просто и паспорт, иразрешение на карабин выписаны на другую фамилию (при полученном от родителейимени-отчестве). А у Ольги и вовсе настоящие, на девичью фамилию, не захотела всвое время менять отцовскую, некогда в России славную...

Капитан прилежно пролистал паспорта, вытащил за приклад изпалатки карабин, сверил номер. При этом он пару раз поворачивался спиной кМазуру – но, как подметил краешком глаза Мазур, стоявший ближе напарникасолдатик примостил свой «Кипарис» под мышкой так, что мог в секунду резанутьочередью. Оба мало походили на «срочников» – крепкие лбы годочков поддвадцать пять, явные контрактники.

Ольга сказала невинно:

– Милый, предупреждал же нас мистер Смит, что русскаяконтрразведка работает безукоризненно...

– А? – капитан уставился на нее, набычился. – Выэто, гражданочка... с мужем хаханьки. У нас служба. В армии служили?

– Было дело, – сказал Мазур. – До майора дошел, апотом вот сократили, когда всех вероятных противников в невероятные друзья записали.

Капитан немного подобрел, но не особенно:

– Тогда сами должны понимать, служба есть служба...

– Да я все понимаю, – сказал Мазур. – Не поймутолько, что мы такого сделали.

Небо было безоблачное, от вертолета тянуло разогретым масломи гарью. Ситуация складывалась самая идиотская, но Мазур не спешил раздражаться– он сам за четверть века проникся мудрой армейской философией, гласившей, чтоникогда не стоит суетиться без нужды.

Капитан запихал все документы обратно в пластиковый футляр,а футляр по-хозяйски упрятал в набедренный карман.

– Эй! – негромко вякнул Мазур.

– Придется пройти, – сказал капитан, ничуть не повысивголоса. – То бишь подлететь немножко.

– Куда это?

– Куда надо, – сказал капитан с тем веским инепреклонным видом, какой обычно принимают военные люди, когда им и самим вточности непонятно, что стоит за отданным приказом.

– В особый отдел, что ли?

– Там объяснят, – отрезал капитан.

«Ох, я тебе потом объясню, – подумал Мазур. –Когда свяжутся ваши особисты с нашими, и наши внесут полную ясность. Еслиподумать, капитан ни в чем не виноват, выполняет приказ – но до чего ж нехочется терять время на дурацкие разборки... В особенности если ты привык, чтонадежно защищен чином и положением, и за последние десять идиотских лет статуствой почти не изменился...»

– Ладно, – сказал Мазур. – А назад как прикажете?

– Там будет видно. Если не задержитесь, назадотвезем... – он повернулся к Ольге. – А вы тоже, гражданочка,пройдете, так что не рассаживайтесь...

– Обуться-то хоть можно? – фыркнула она.

– Сделайте одолжение.