– Ничего… Парады парадами, а как дойдет дело до войны, токуда вся эта мишура и денется. Что ни говори, а пудра и в самом деле не порох.А коса не тесак.

– Дай Бог нашему теленку да вашего волка съесть, –недовольно буркнул Балабуха.

– А как князь Голенищев-Кутузов писал по Бугскомуегерскому корпусу, – засмеялся Быховский и с удовольствием процитировал,гордясь своей безупречной памятью: – «Приемами много не заниматься, учитьбез лишнего стука и так, чтобы ружье от него не терпело…»

Середину улицы занимала громадная лужа. Прохожие опасливожались к заборам, боясь попасть под брызги или копыта лошадей, подгоняемыхлихими извозчиками. Балабуха и Быховский обошли ее по кромке, а Засядько лихоперепрыгнул.

– Теперь и Кутузова отстранят, – сказал Балабуха.

– Вряд ли, – возразил Засядько. – Кутузов –опытный политик. С двором ладить умеет.

– Он со всеми умеет, – хмыкнул Быховский. – Хитраялиса…

Балабуха и тут не упустил случая блеснуть своейосведомленностью:

– Вчера Кутузова послали в Берлин договариваться осовместных действиях против революционной Франции. Довольно легкое дело, ибоПруссии выгодно вступить в коалицию с Россией, Англией и Австрией. Все онипанически боятся Франции. Помяните мое слово, нам еще придется драться сфранцузами!

Быховский угрюмо подтвердил:

– Да, с запада пахнет порохом.

Впереди раздался грохот сапог. Из-за поворота показаласьколонна солдат. Одинаковые, в темно-зеленых долгополых сюртуках и белых гетрах,напудренные, завитые, они были похожи на оловянных солдатиков –излюбленную игру короля Фридриха и российского императора Павла. Солдаты шли,не сгибая коленей, поднимая высоко ноги и со стуком опуская их на вытянутыеступни.

Балабуха, который с первого же дня возненавидел прусскиепорядки, разозленно сплюнул. Разукрашенные, как попугаи, солдаты уже невыглядели солдатами. Быховский толкнул друга в бок и сказал примирительно:

– Не сердись. Умей находить в жизни и хорошее.

– А ты сам в ней что-то видишь хорошее?

– Вижу.

—Что?

– А посмотри в ту сторону… Во-о-он там коляска! Развене ангел сидит в ней в окружении гарпий?

Со стороны площади, весело постукивая колесами, двигаласьэлегантная закрытая коляска. Ее легко и гордо везла четверка вороных. Быховскийс досады сгустил краски: две пожилые женщины, находившиеся в ней, вовсе не былипохожи на гарпий, однако их спутница, миловидная девушка лет шестнадцати, и всамом деле напоминала ангела с рождественских открыток.

Засядько никогда раньше не видел такое безукоризненноправильное лицо с большими ясными глазами и доброй улыбкой. Девушка смотрела намир открыто и радостно, лицо ее было милым и прекрасным.

Кучер взял чуть левее, пропуская колонну солдат. Молоденькийофицер, который вел отряд, молодцевато отсалютовал обнаженной шпагой прекраснойнезнакомке. Затем обернулся к солдатам и подал какой-то знак. Через мгновениераздался душераздирающий рев труб и грохот барабанов: заиграл полковой оркестр.

Три друга вздрогнули от неожиданности. Быховский,оправившись от испуга, пошарил взглядом по земле, словно высматривал булыжник.Балабуха выругался и схватил товарища за локти, указывая на коляску.

Когда трубы взревели во всю мочь, обе женщины вы­ронили изрук свертки. Еще больше прусский марш подействовал на простых русских лошадей.Они вздыбились и рванулись вперед с такой силой, что кучер не удержался искатился с козел. К счастью, колеса его не задели, когда ­неуправляемаяколяска понеслась подальше от страшного грохота. Кони храпели и закатывалиглаза, на удилах сразу появились клочья пены, будто проскакали несколько верст.

– А, черт… – проговорил побелевший Быховский. –Разобьются ведь!

—А нас задавит!

Коляска неслась почти на них, друзья едва успели отпрыгнутьв стороны. Засядько чуть помедлил. Первым его движением было вцепиться в удилавзбесившихся лошадей и остановить, но в памяти вдруг непроизвольно всплыласцена из недавно прочитанного сентиментального романа: герой подобным образомспасает девушку, затем следует любовное объяснение, женитьба…

Лошади промчались мимо. Однако в следующее мгновение он,устыдившись своего замешательства, откинулся всем корпусом назад, напряг мышцыног и ухватился за заднее колесо. Рывок назад! Ноги пропахали две борозды,затем коляска дернулась – лошади остановились. Александр перевел дыхание,отряхнул ладони и поспешно отступил к забору. К нему подбежалипобледневшие друзья.

– Геркулеса из себя строишь? – напустился на негоБыховский. – Тебя могло бы размазать по мостовой!

Балабуха укоризненно покачал головой, бросился к коляске.

«Геркулес, – подумал Александр, глядя вследБалабухе. – И ты смог бы остановить, если бы осмелился ухватиться заколесо. Я еще в детстве так баловался. Увидишь, что казак везет подводусена, подкрадешься сзади и – цап за колесо! Уж он и «гэй», и «цоб», икнутом перетянет беднягу лошадь, пока не догадается оглянуться… Когда подрос,наловчился останавливать на полном скаку. Нужно только не бояться, преодолетьсвой страх…»

– Молодой человек! – позвала из коляскидрожащим голосом одна из женщин. Рядом с ней стоял Балабуха и что-тообъяснял, отчаянно жестикулируя, словно изображал битву русских стурками. – Молодой человек, подойдите, пожалуйста…

Засядько притворился, будто не слышит, и, схватив Быховскогоза локоть, потащил в первый попавшийся переулок. Ошеломленному прапорщикуудалось вырваться из железных пальцев друга лишь за поворотом.

– Пусти, леший! Ровно клещами сдавил. Ты чего?

– Мне только благодарностей не хватало. И такзапахлосантиментами. Не-е-ет, это не для меня!

– Тебе все равно не избежать их.

– Почему?

– Там остался Балабуха. Он наверняка распишет тебя ГеоргиемПобедоносцем, попирающим змия.

– Голову оторву, – пообещал Засядько. –Благодарности обязывают. А зачем это мне? Завтра соберу баул и –фьють! – уеду на место прохождения службы. Скорей бы…

– А если зашлют в какую-нибудь Тмутаракань?

– Хоть к черту на рога. Зато обрету самостоятельность.Наконец-то займусь и отцовским делом…

– Отцовским? – переспросил Быховский.

– Да… Вернее, по наказу отца. Было когда-то на Сечи грозноеоружие: боевые – да, боевые! – ракеты. Ими в тысяча пятьсотшестнадцатом году казаки гетмана Ружинского разгромили орду Мелик-Гирея. Техбыло намного больше, однако ракетным ударом удалось уничтожить всех до единого.Никто не спасся. Так, по крайней мере, рассказывает мой отец. Ну, к рассказамветеранов об их подвигах надо относиться осторожно, я уже попадался на этуудочку… но все же нет дыма без огня.