в еде так повлияло, — добавила в конце, чтобы усмирить папенькину подозрительность его же родительскими тревогами.

Я порывисто прижала руки к груди и выдохнула, словно преисполнилась благодатью. При этом пытаясь не закатить глаза. Отец и так хмурился, не зная, верить этому спектаклю или оставить непокорную дочь ещё денёк поголодать. Но всё же смягчился. Наверное, испугался, что я начну шататься от слабости на встрече с женихами, которая на вечер назначена была.

— Ладно, допустим, я верю, что тебя Великая мать вразумила и на праведный путь наставила. Чего ты хочешь? Имей в виду, из башни не выпущу! Только под охраной до церемониального зала и обратно.

Я просияла, словно меня золотом с ног до головы осыпали, и заверила, что и в мыслях у меня не было ничего предосудительного, лишь о стране беспокойство. Стадия переговоров началась.

— Помнишь, папенька, как к нам делегация орков приезжала, и главных их всем свой зелёный за…

— Помню! — воскликнуло его королевское величество и зашлось красными пятнами. Ух, он тогда и гонял весь дворец, причастных и непричастных, за то, что принцесса такое увидела. Вон как до сих пор реагирует.

— Ты же согласен, что мой муж должен быть хорошо воспитан, чтобы не позорить страну и меня? Может, включим и такое задание?

Отец согласно кивнул и слегка поблек. В смысле краснота спала.

— Решительным он должен быть, Янка, чтобы мог делать выбор, только на себя полагаясь. И умным, чтобы никто им вертеть не мог. А то ты быстро мозги запудришь и крутить мужем начнёшь.

Я кивала, мысленно потирая руки. Папенька сам мне козыри давал, и я собралась ими воспользоваться. И даже мысленно список заданий составлять начала. Оставалось только посмотреть, кого на отбор допустят, вспомнить, что я о них знаю, и выбрать то, в чём меньшее количество кандидатов разбирается.

«О, вы ещё у меня удивитесь».

* * *

Рьяна Изрийская

— А ты же согласен, что, кроме воспитания, ума и решительности, мой муж должен быть богат и понимать в военном деле?

— Это обязательно, ради этого всё… — оговорился папенька, но быстро прикусил язык, а я сделала вид, что не заметила. — Ради того, чтобы мог тебя подарками одаривать и защищать.

— И ведь он ещё должен мне нравиться? Разделять мои интересы, чтобы было о чём поговорить на досуге.

«И очень я сомневаюсь, что хоть кто-нибудь в анатомии брюхоногих моллюсков разбирается, к которым Фиби относится. Или в разновидностях сарлской шерсти и особенностях её прядения. Да много других сугубо женских тем есть, надо будет самые странные подобрать».

— Ну, это не обяза…

— Вот перед сном сегодня только вспоминала, как мы в детстве ездили в загородный дом, и вы с матушкой сидели на диване и одну книжку читали. Камин на ваши лица отбрасывал отблески, мама голову тебе на плечо положила, а ты страницы перелистывал и улыбался так, как давно уже не улыбаешься.

Глаза вдруг защипало, а горло перехватило. Стояла я дура-дурой и не могла ни слова сказать. Так меня то воспоминание по сердцу резануло, так я вдруг затосковала по матушке и по ушедшему детству, где всё просто было, и все любили друга, и никто не ругался.

— Ох, Янка. Не понимаешь ты ничего. — Отец вдруг поднялся и обнял меня. А я возьми и разревись, как будто мне не семнадцать, а семь. — Правители не по любви и по склонности женятся, а исходя из выгоды. Это мне со Смеяной повезло, да и то… А у всех остальных не так. Испортили мы тебя. Фантазиями неправильными заразили. Какие только в сказках бывают, а в жизни не встречаются почти никогда.

Он гладил меня по спине, а я плакала и не могла остановиться. Но при этом и злилась. То есть им с мамой можно по любви, а мне нельзя? У них получилось, а я обречена на неудачу? Я уже люблю! Да папа сам меня в такие обстоятельства ставит, где счастья семейного днём с огнём не сыщешь!

Я собрала всю свою злость, умерила её, как смогла, шмыгнула носом и сделала решительный ход:

— А можно, чтобы кандидаты в мужья всем этим требованиям соответствовали? И чтобы воспитанные, и решительные, и умные, и богатые, и в военном деле сведущие, и мои склонности разделяющие. А кто хоть по одному пункту не проходит, тот из отбора тотчас вылетит?

И всей душой взмолилась Всевидящей матери, чтобы отец согласился. Папенька посмотрел в мои голодные заплаканные глаза, достал из кармана халата платок и протянул.

— Можно, Яна. Выберем самого лучшего. Но и это не гарантирует счастья. — Он замолчал, а через несколько секунд добавил: — Велеть тебе завтрак принести?

Я приложила платочек к глазам, ещё раз всхлипнула для уверенности и кивнула. Отец тут же подошёл к двери и впустил ждущих за порогом слуг.

— Вот и отлично. Ешь и приводи себя в порядок. Вечером смотр женихов и получение подарков.

Он с сомнением оглядел меня, и, видимо, чем-то я себя выдала. Потому что отец нахмурился и мрачно добавил.

— И без глупостей.

Я только помотала головой. И даже руки перед собой выставила, боясь, что он передумает. К счастью, не передумал.

«Дорогой дневник, до дня рождения осталось семь дней. И сегодня я увижу женихов. Отбор на вылет начинается!»

Глава 2

Вейн Верлинг

— Отец!

Крик разнёсся по пустому широкому коридору, вспугнув стаю летучих мышей, придремавших под потолком.

— Я вернулся!

Из бокового прохода послышались шаги. Не тяжёлые, принадлежащие духам-охранникам, привязанным к рыцарским доспехам, и не лёгкий топоток хозяйственной нежити, а слабый скребущий звук, словно домашние тапки по полу шаркали. И вслед за звуком появился Дрейн. В розовых тапках с вязаными мордами кроликов.

— Пришёл. — Меланхолично произнёс брат и приветственно махнул рукой.

За время, которое мы не виделись, он вытянулся и похудел, став ещё больше похож на жердь. Чёрная одежда (кроме тапок!), чёрные волосы, чёрные глаза, бледная кожа — если б я не ощущал от него токов жизни, подумал бы, что он уже помер.

— Где отец? У меня мало времени.

— А сам ты не догадываешься, где он может быть? — ещё меланхоличнее спросил Дрейн, намекая на неизменность привычек родителя.

— В лаборатории, — пробормотал я и собрался уже идти в другое крыло, но брат решил продолжить общение. Хотя, кажется, за предыдущие пять лет сказал мне меньше слов, чем за сегодняшнюю встречу. Соскучился, что ли?

— Но ты можешь не торопиться. Он там столько заклинаний понавешал, что никто пройти не