В то воскресенье облака сползли с неба на землю, улицыплавились в горячем тумане, так что потели даже градусники на окнах. В разгаржары, когда перевалило за тридцать, сжимая книгу под мышкой и то и дело утираяпот со лба, я отправился на улицу Кануда, в Атеней, где Барсело назначил мневстречу. Атеней был — и до сих пор остается — одним из тех уголков Барселоны,где девятнадцатый век до сих пор еще не получил извещения о том, что отправленв отставку. Парадная каменная лестница вела к легким ажурным перекрытиям,галереям и читальным залам, где приметы прогресса, такие, как телефон, вечнаяспешка или часы на запястье, казались футуристским анахронизмом. Привратник — аможет, то была всего лишь одетая в униформу статуя — никак не отреагировал намое появление. Я поднялся на один этаж, благословляя лопасти вентилятора, елеслышно шелестевшего над сомлевшими читателями, которые, похожие на подтаявшиельдинки, дремали на своих книгах и тетрадях.

Силуэт дона Густаво Барсело отчетливо вырисовывался на фонебольших стеклянных окон, выходивших во внутренний дворик. Несмотря на почтитропическую жару, букинист был как всегда щегольски одет; его монокльпоблескивал в полумраке, как монета на дне колодца. Рядом с ним я различилзакутанную в белое покрывало фигуру, похожую на заиндевевшего ангела. Заслышавмои шаги, Барсело отыскал меня взглядом и жестом подозвал к себе.

— Ты ведь Даниель, так? — спросил он. —Принес книгу?

Я дважды кивнул в ответ на оба вопроса, присев на стул рядомс Барсело и его загадочной спутницей. На протяжении нескольких минут библиофилвсе так же безмятежно улыбался, словно вдруг позабыв обо мне. Я уже оставилвсякую надежду на то, что он представит меня своей таинственной спутнице вбелом. Барсело вел себя так, будто и не догадывался о ее присутствии. Яукрадкой посмотрел на нее, избегая напрямую встретиться с ней взглядом. Онаглядела куда-то в пространство. Лицо и руки женщины были бледны, почти прозрачны,черты лица четко очерчены, будто под блестящими черными волосами уверенныйрезец только что высек из мрамора тонкие линии. Я дал бы ей не больше двадцати,но что-то в ее движениях, в надломленной позе — так обреченно склоняются доземли ветви ивы — подсказывало, что у нее нет возраста. Казалось, она обреченаоставаться юной, словно манекен в витрине роскошного магазина. Я пыталсяпонять, бьется ли пульс в этой лебединой шее, но меня отвлек пристальный взглядБарсело.

— Ну, что же, ты расскажешь мне, где нашел книгу?

— Я бы это сделал, если бы не поклялся отцу хранитьтайку.

— Уж этот мне Семпере, с его вечными секретами, —сказал Барсело. — Впрочем, нетрудно догадаться. Тебе невероятно повезло,парень. Что называется, нашел иголку в стоге сена. Так ты мне ее покажешь?

Я передал ему книгу, и Барсело взял ее с великойосторожностью, словно опасаясь сломать хрупкую вещицу.

— Ты, должно быть, ее прочел?

— Да, сеньор.

— Я тебе даже завидую. Мне всегда казалось, что Караксанадо читать, пока сердце молодо, а разум чист. Знаешь, что это его последнийроман?

Я не знал.

— А как ты считаешь, Даниель, сколько экземпляровсейчас в продаже?

— Наверное, тысячи.

— Ни одного, — уточнил Барсело. — Твой —единственный. Остальные книги из тиража сожжены.

— Сожжены?

Барсело многозначительно улыбнулся и осторожно перелисталстраницы, словно поглаживая старинный шелк. Дама в белом неспешно повернуласько мне. На ее губах дрожала легкая, робкая улыбка. Белые, будто мраморные,зрачки глядели в никуда. Я сглотнул. Она была слепа.

— Ты знаком с моей племянницей Кларой? — спросилБарсело.

Я смог лишь покачать головой, не в силах отвести взгляд отлица фарфоровой куклы с бесцветными глазами, — таких грустных глаз мне ещене доводилось видеть.

— Честно говоря, специалист по Хулиану Караксу — Клара.Вот почему я ее сюда привел, — сказал Барсело. — Впрочем, я вотдумаю, мне лучше пойти в другой зал, чтобы внимательно изучить сей раритет, авы пока поговорите. Хорошо?

Я изумленно посмотрел на него. Книжный пират, сделав вид,что не замечает моей растерянности, слегка похлопал меня по спине и удалился,унося книгу под мышкой.

— Знаешь, ты ему понравился, — прозвучал внезапноголос за моей спиной.

Я обернулся и снова увидел ее едва уловимую улыбку. Ее словабыли как хрупкое прозрачное стекло; казалось, оборви я ее на полуфразе, они быразбились.

— Дядя говорит, что предложил тебе за книгу Караксанеплохие деньги, но ты отказался, — добавила Клара. — Тебе удалосьзавоевать его уважение.

— Хорошо бы, — вздохнул я.

Я отметил про себя, что Клара, улыбаясь, склоняет голову итеребит пальцами кольцо с сапфирами.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Почти одиннадцать, а вам?

Клара рассмеялась над моей дерзкой невинностью:

— Я почти вдвое тебя старше, но не настолько стара,чтобы обращаться ко мне на вы.

— Вы выглядите моложе, — уточнил я, догадываясь,что это лучший способ выйти из неловкой ситуации.

— Что же, я тебе верю, поскольку не знаю, каквыгляжу, — устало отозвалась она с застывшей на губах улыбкой. — Ноесли я кажусь молодой, тем более: обращайся ко мне на ты.

— Как скажете, сеньорита Клара.

Я смотрел на ее легкие руки, сложенные на коленях, наточеную фигуру, угадываемую под складками одежды, на рельеф ее плеч, прозрачнуюбледность шеи и разрез губ, к которым так хотелось прикоснуться. Прежде мненикогда не доводилось так близко разглядывать женщину, не опасаясь встретитьсяс нею взглядом.

— Ну, что смотришь? — спросила она не безехидства.

— Ваш дядюшка сказал, что вы специалист по ХулиануКараксу, — попытался выкрутиться я, чувствуя, как внезапно пересохло ворту

— Дядя скажет что угодно, лишь бы остаться наедине скнигой, в которую он влюбился, — ответила Клара. — Но ты, наверное,спрашиваешь себя, как незрячий может быть специалистом по книгам, не имеявозможности их прочитать.

— Вообще-то я об этом не думал.

— Для неполных одиннадцати ты неплохо врешь. Но смотри,не то станешь таким, как мой дядя.

Опасаясь снова попасть впросак, я ничего не ответил,продолжая изумленно ее разглядывать.

— Давай, двигайся ближе, — сказала она.

— Простите?

— Не бойся, я тебя не съем.

Я приподнялся со стула и подошел к Кларе. Племянница Барселопротянула ко мне руку, пытаясь изучить меня на ощупь. Стараясь помочь ей, ятоже протянул ей руку. Что-то подсказало мне, чего она от меня хочет, и япровел ее ладонью по своему лицу. Прикосновение ее руки было уверенным, нонежным. Пальцы женщины скользнули по моим щекам и скулам. Я замер, едва дыша.Исследуя мои черты, Клара улыбалась и слегка шевелила губами, еле слышно что-тошепча. Затем прикоснулась ко лбу, волосам и векам. Ее указательный и безымянныйпалец медленно очертили рисунок моих губ. От нее пахло корицей. Я сглотнул,чувствуя, как стремительно учащается пульс, и благодаря Провидение, что вокругнет посторонних глаз: меня так бросило в жар, что от моего лица можно было быприкурить на расстоянии ладони.